| The Wilkeses, the Calverts, the Tarletons, the Fontaines, all smiled when the small figure on the big white horse galloped up their driveways, smiled and signaled for tall glasses in which a pony of Bourbon had been poured over a teaspoon of sugar and a sprig of crushed mint. |
Все лица - Уилксов, Калвертов, Тарлтонов, Фонтейнов - расплывались в улыбке, как только возникала на подъездной аллее невысокая фигура на большой белой лошади. Тотчас на стол подавалось виски в высоких стаканах с ложечкой сахара и толчеными листиками мяты на дне. |
| Gerald was likable, and the neighbors learned in time what the children, negroes and dogs discovered at first sight, that a kind heart, a ready and sympathetic ear and an open pocketbook lurked just behind his bawling voice and his truculent manner. |
Джералд всем внушал симпатию, и соседям мало-помалу открылось то, что дети, негры и собаки поняли с первого взгляда: за громоподобным голосом и грубоватыми манерами скрывались отзывчивое сердце и широкая натура, а кошелек Джералда был так же открыт для друзей, как и его душа. |
| His arrival was always amid a bedlam of hounds barking and small black children shouting as they raced to meet him, quarreling for the privilege of holding his horse and squirming and grinning under his good-natured insults. |
Появление Джералда всегда сопровождалось неистовым лаем собак и радостными криками негритят, кидавшихся ему навстречу, отталкивая друг друга, корча хитрые рожи и улыбаясь во весь рот в ответ на его добродушную брань, причем каждый норовил первым завладеть брошенными им поводьями. |
| The white children clamored to sit on his knee and be trotted, while he denounced to their elders the infamy of Yankee politicians; the daughters of his friends took him into their confidence about their love affairs, and the youths of the neighborhood, fearful of confessing debts of honor upon the carpets of their fathers, found him a friend in need. |
Ребятишки плантаторов забирались к нему на колени и, пока он громил на чем свет стоит бесстыдство политиквв-янки, требовали, чтобы их "покатали". Дочери его приятелей поверяли ему свои сердечные тайны, а сыновья, страшась признаться родителям в карточных Долгах, знали, что могут рассчитывать на его дружбу в трудную минуту. |
| "So, you've been owning this for a month, you young rascal!" he would shout. |
- Как же ты, шалопай эдакий, уже целый месяц не оплачиваешь долга чести! - гремел он. |
| "And, in God's name, why haven't you been asking me for the money before this?" |
- Почему, черт побери, ты не попросил у меня денег раньше? |
| His rough manner of speech was too well known to give offense, and it only made the young men grin sheepishly and reply: |
Давно привыкнув к его манере изъясняться, никто не был на него в обиде, и молодой человек смущенно улыбался и бормотал в ответ: |
| "Well, sir, I hated to trouble you, and my father-" |
- Да видите ли, сэр, мне не хотелось обременять вас этой просьбой, а мой отец... |
| "Your father's a good man, and no denying it, but strict, and so take this and let's be hearing no more of it." |
- Твой отец прекрасный человек, спору нет, но очень уж строг, так что вот, бери, и чтоб больше мы с тобой к этому разговору не возвращались. |
| The planters' ladies were the last to capitulate. |
Жены плантаторов капитулировали последними. |
| But, when Mrs. Wilkes, "a great lady and with a rare gift for silence," as Gerald characterized her, told her husband one evening, after Gerald's horse had pounded down the driveway. |
Но после того, как миссис Уилкс, "настоящая, - по словам Джералда, - леди, иной раз просто ни словечка не проронит", сказала как-то вечером своему мужу, заслышав знакомый стук копыт по аллее: |
| "He has a rough tongue, but he is a gentleman," Gerald had definitely arrived. |
"Язык у него ужасный, но тем не менее он джентльмен", - можно было считать, что Джералд занял подобающее место в обществе. |
| He did not know that he had taken nearly ten years to arrive, for it never occurred to him that his neighbors had eyed him askance at first. |
Сам же он даже не подозревал, что ему понадобилось на это почти десять лет, поскольку попросту не замечал косых взглядов соседей. |
| In his own mind, there had never been any doubt that he belonged, from the moment he first set foot on Tara. |
С той минуты, как его нога ступила на землю Тары, он ни на секунду не усомнился в своей принадлежности к верхам местного общества. |