Во дворе было темно, уличный фонарь еле-еле разгонял сумрак. Над неподвижно лежащими телами обнаружился кто-то еще. В сутулой фигуре я узнал давнего бомжа, Чиж явно обыскивал чужие карманы. Вдруг в руке у бомжа что-то блеснуло, судя по последовавшим характерным движениям, он раз за разом втыкал лезвие в безвольные тела.
— … прости вся вольная их прегрешений…, - строки молитвы по исходе души, увиденные мной сегодня в первый раз в жизни в преображенном молитвеннике Марии, сами собой всплыли из памяти.
Закончив, я развернулся и двинулся прочь. Ничем другим, умершим не без моей вины, помочь я не мог. Улучшение кармы на целых 0.24 пункта, не принесло былой радости. Исподволь до меня стало доходить, что все, что связано с преображением души в стандарты Света, сопровождается скорбью и горечью.
Глава 41
Хлеба я так и не купил, так что возвращаясь назад, к Марии, помимо всего думал и о том, как объяснить ей свое длительное отсутствие. Дойдя до проспекта, на автомате свернул в нужную сторону, противоречие между ложью во благо и бескомпромиссной правдой, занимало все мои мысли.
Оказавшись перед входной дверью, какое-то время стоял в раздумьях, на полном серьезе рассматривая вариант развернуться и уйти прочь. Видимо что-то почувствовав, Маша подошла к входной двери и посмотрела в дверной глазок. Опознав меня в молчаливом силуэте, она распахнула дверь и, почти также как утром, затащила меня внутрь.
— Если не хочешь, можешь ни о чем не рассказывать, — видимо что-то поняв по моему лицу, дипломатично сказала она.
— Может быть потом, — согласился я с её «предложением».
Приготовленный обед успел остыть, снова его разогревая, Маша с излишней в голосе бодростью порадовалась, что ужин готовить не нужно. Я улыбнулся, мысленно скривившись. Женщины оставались женщинами, даже дав обещание не лезть с вопросами, они продолжали допытываться до интересующих их ответов.
Уединиться удалось только вечером, отправившись чистить зубы. Закрыв за собой дверь, я извлек из кармашка джинсов пролежавший там весь день контейнер с линзой. Пакет с почти выжатыми тюбиками геля я еще раньше сумел пронести в ванну. Взяв ватную палочку, собрал как можно больше сине-голубого вещества по стенкам целлофанового пакета.
«— В правый или левый?» — раскрыв контейнер и ткнув в него пальцем, я замер, понимая, что это последний раз, когда я еще могу передумать.
Изначально я планировал установить линзу в правый глаз, так, чтобы в обоих глазных яблоках имелось их одинаковое количество. Однако, рассказ Валета о том, что только опущенный с тремя линзами смог самостоятельно создать технику, заставляло пересмотреть свои планы. Возможно, что для самостоятельного создания техник требовалось иметь в каждом глазу по три линзы, но только вот у меня такого количества не было.
— В левый, — решив, что шанс в 50 процентов лучше, чем эфемерная надежда когда-нибудь найти для себя еще пару линз, перевесил все имеющиеся доводы.
Линза прилипла к глазному яблоку без осложнений. Подцепив ватной палочкой гель, я как мог обмазал его о край оттянутого нижнего века. Отпустив после этого кожу глаза, я интенсивно принялся моргать, распределяя голубую субстанцию по слизистой поверхности.
— Все нормально? — выйдя из ванны я столкнулся в коридоре с Машей.
— В глаз что-то попало, — я улыбнулся, объясняя прижатую к левому глазу ладонь.
— Ложись давай, я скоро, — пройдя мимо, девушка скрылась в освободившемся помещении.
Я не стал сразу же уходить, оставшись под дверью. Не смотря на то, что я вроде как все за собой убрал, всегда оставался шанс, что я что-нибудь мог забыть или оставить на видном месте. Дождавшись плеска воды, облегченно выдохнул, все оказалось в порядке, Маша не заметила в ванне ничего необычного.
Когда девушка зашла в спальню, её встречала темнота, едва-едва разгоняемая тусклым ночником. В таком освещении заметить какие-то изменения с моим глазом было очень сложно. Впрочем, я и не дал Маше такой возможности, вначале принявшись делать девушке массаж, а затем и то, ради чего мужчины и женщины дружат друг с другом.
На утро никаких осложнений с левым глазом не наблюдалось, отсутствовали как болезненные ощущения, так и какие-либо проявления сверх обычного восприятия действительности. Однако, все изменилось, стоило девушке начать читать заутреннюю молитву. Устроившись в моих объятьях, так-же как накануне, Маша произносила слова, каждое из которых отражалось непонятной рябью в ауре.