— Переоценили, — согласился собеседник, после чего вновь улыбнулся, видимо от новой мысли, пришедшей в голову: — Коля, вот ты скажи, кризис среднего возраста, это во сколько?
— Ну, лет в тридцать, тридцать пять, — не понимая, к чему он ведет, осторожно ответил я.
— Думаю теперь эта цифра сильно изменится, — разве что не причмокивая, произнося свои слова, Сергей продолжал улыбаться: — для парней будет лет в шестнадцать, а для девчонок и того раньше, когда там они созревают?
— Это то здесь при чем?! — во мне начало зарождаться раздражение: — сам же согласился, что если бы у них были техники, они бы смогли солдат в асфальт закатать!
— Да кто же несовершеннолетним то чипы поставит? А без него человек теперь никто и звать его никак, — окончательно развеселился он.
— Да иди ты, — перестав понимать, когда Сергей говорит серьезно, а когда плоско шутит, буркнул я.
— Да ладно тебе, — успокоился он и, кивнув в сторону окна, добавил: — никто убивать их не будет, поучат «жизни» да отпустят.
Охотник оказался прав, спустя почти час, грузовик стронулся с места, обдав сизым дымом выхлопных газов три женских фигуры. Одна из девчонок лежала на асфальте, две других, сидели рядом. Одежды на них не было, разве что куски рваных колготок частично прикрывали голые ноги. Спустя минут пять, троица кое-как встала и, помогая друг-другу, двинулась прочь. Былой уверенности в походке и взглядах по сторонам, больше не наблюдалось, затравленные, ссутуленные, они постарались как можно быстрее скрыться с открытого пространства.
Ближе к восьми часам мы покинули квартиру, Семен повел нас назад, к гостинице. По дороге попалось несколько жильцов из соседних домов, люди здоровались, всячески выражая нам свое уважение. Как я понял, патрулирование было организовано только на время комендантского часа. В остальное время, перемещение жителями по району не возбранялось.
«— Странно, как тогда я на Илью напоролся? Не повезло?» — припомнил я свое знакомство с троицей «былинных богатырей».
Добравшись до гостиницы, мы сразу же направились в столовую, судя по грязным столам, основная масса бойцов отряда уже закончила прием пищи. Хорошее настроение ко мне так и не вернулось, всю дорогу от квартиры до гостиницы, я и так и этак обдумывал не столько произошедшее на улице, сколько слова Сергея. Найти контраргумент, безоговорочно показывающий его неправоту, мне никак не удавалось.
— Коля, да? — подошедшая к столу, за которым я остался сидеть в одиночестве, дородная тетка уселась напротив меня.
— Здравствуйте, — поздоровался я.
— Алевтина Васильевна, — несмотря на имеющуюся над её головой подсказку, представилась она и, кивнув на стоящую передо мной миску каши, спросила: — невкусно?
— Аппетита что-то нет, — объяснил я лишь наполовину съеденную порцию.
— Сергей сказал, что ты считаешь культ Силы ошибочным, — произнесенные слова заставили меня внимательнее посмотреть на собеседницу.
На одутловатом лице, раскрашенном яркой помадой, выделялись цепкие и, наверное, умные глаза. В остальном тетка была как тетка, разве что количество перстней, нанизанных на её сарделько-образные пальцы в несколько рядов, смотрелись аляповато.
— Культ Силы я не считаю ошибочным, скорее я не во всем согласен, — не ожидая, что утренний разговор, получит продолжение, я внутренне напрягся.
— Давай-ка я кое-что тебе расскажу, — предложила Алевтина и, не дожидаясь моего согласия или не согласия, продолжила: — культ Силы, о котором ты разговаривал с Сергеем, есть лишь следствие, так что, чтобы понимать, надо начать разбираться с причинами.
— Э, хорошо, — откинувшись на спинку стула, я всем своим видом показал, что готов слушать.
— Прежде всего надо уяснить, что все граждане любого государства подпадали под ту или иную программу пропаганды, — начала она: — программ множество, какие-то начались недавно, какие-то были запущены еще во времена наших родителей. Чтобы ты сразу понял о чем я говорю, я приведу тебе самый простой и наглядный пример.
— Давайте, — молча слушать монолог не хотелось и я вставил свое слово.
— Скажи, должен ли мужчина заботится о своем ребенке? — видимо уловив мое желание участвовать в разговоре, она задала вопрос.
— Да, — кивнул я.
— И что, ради этого ребенка, мужчина должен вкалывать на работе, обеспечивая родившую женщину всевозможными благами, а потом еще оплачивать его учебу, а позже помогать новой семье с жильем и прочим? — подначила она.
— Ну, не в таких объемах, но да, — осторожно ответил я.
— А может быть мужчина должен отдать все деньги, накопленные за год работы, спрыгнуть с крыши, опустить пистолет из которого его же и застрелят, подчиняясь требованиям тех, кто захватил его ребенка в заложники? — её голос стал приторно-слащавым.