Ведь это же незаконно — так вот издеваться над животными! Неужели надо убивать зверьков лишь для того, чтобы продемонстрировать действие яда? Да она бы и так поверила, на слово. И все остальные студенты поверили бы!
Но профессор, похоже, наслаждался опытом.
— Глядите, наш пушистый дружок оказался бессилен против этого растения. Что и требовалось доказать.
Затем он с таким же упоением отравил кота. Тот покрутился, покрутился на месте — и упал в агонии.
Фейт не могла на это смотреть. Она прошлась взглядом по аудитории. Десятки студентов аккуратно строчили в своих блокнотах. Казалось, все они находят естественным, что перед их глазами ни за что ни про что — из чистого баловства — убивают живых существ.
Кот испустил последний жалобный вопль и затих навсегда. Фейт содрогнулась. А девушка рядом с ней даже глазом не моргнула.
Возможно, есть закон, позволяющий убивать животных для обучения студентов. Но если такой закон и существует — он не правильный! Ведь это же не научный опыт, черт возьми, а бессмысленная демонстрация банального факта: яд имеет свойство убивать. Жестокость ради жестокости! И ничего больше!
Фейт замутило, и она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы ее не вырвало. Кто-то должен положить конец этому. Кто-то должен...
Джим.
Да, Джим! Она расскажет ему об этом. Он ее поймет! И он работает в университетской газете, а значит, может напечатать заметку об этой бессмысленной гадости. Если все студенты университета, а не только эти сухари-биологи, будут знать о том, что животных убивают практически из баловства, — поднимется общий крик протеста. Вполне возможно, что биологическому факультету или совету попечителей придется уступить перед лицом массового негодования. Надо бороться с этим нестерпимым безобразием!
— Обратите внимание, как вспучился и прорвался живот кота, — пояснял профессор. — Если кто не понял — от нестерпимой боли зверь сам прогрыз себе живот. Видите, сколько крови...
Джим! Скорее к нему! И прочь отсюда. Фейт спрятала блокнот и ручку в папку, встала и, не обращая внимания на удивленные взгляды, вышла из аудитории.
Глава 5
1
Стоял типичный южнокалифорнийский день. Горы на севере прятались за стеной серого тумана, а гимнастические залы в дальнем конце университетского городка были погружены в желтовато-сизое марево смога. Джим надышался этого зловонного и ядовитого воздуха, и у него нестерпимо болела голова.
Он стоял в очереди в столовой и скучал. Поглядев через окно на бледное, серовато-желтое небо, Джим со вздохом вспомнил белоснежные облака над родным Уильямсом, по ту сторону гор. Небо чистейшей голубизны до самого Нью-Мексико!
Вот бы сейчас оказаться там!
Мимо прошла группа студенток, одетых почти одинаково — шорты и майки, обычная летняя униформа, хотя уже вторая половина сентября.
Что ж, есть свои преимущества и у жизни в жаркой Калифорнии...
В животе у него громко заурчало. Джим посмотрел через плечо стоящего перед ним парня — что там копается эта девица? Сколько она будет возиться со своим подносом!
Пока дождешься своей очереди, бухнешься в голодный обморок!
Он проучился в К. У. Бреа уже четыре года, и в столовой не один раз полностью сменился почти весь персонал, а работают всегда одинаково плохо. Из-за одного стакана кока-колы можно простоять в очереди десять минут!
Джим посмотрел на очередь за собой. Какие унылые лица! Какие пустые взгляды! Впервые он обратил внимание на то, что в очереди никто не разговаривает. Стоят и тупо ждут. Зрелище угнетающее. Как глупо! Сколько времени пропадает зря!
Опять он ощутил себя не в своей тарелке, чужаком в чужой стране.
Это тоскливое чувство уже не раз посещало его после возвращения в Калифорнию. Конечно, это ненормально, это аберрация сознания. Ему здесь хорошо, он просто себя накручивает... Но с другой стороны, что это за студенты, которые молча стоят в очереди. Так не бывает. Обязательно будут трепаться. Он переводил взгляд с одного лица на другое и видел только тяжелую, бездумную пассивность. Его внезапно проняла дрожь. Джим заставил себя отвернуться и стал смотреть прямо перед собой.
Ничего не случилось. Ничего конкретного. Но он нутром ощутил в тупых бездумных лицах, в окаменелых позах такой заряд агрессивности, что ему стало не по себе. Такие же лица, полные глухой ненависти, он видел только однажды — на концерте, который проходил на стадионе "Форум" в Лос-Анджелесе, как раз перед взрывом насилия, когда было убито несколько человек и сгорели десятки зданий. И тогда, на стадионе, ничего особенного не происходило. Люди просто смотрели, но вся атмосфера искрилась обещанием насилия. Словно вместо воздуха был взрывоопасный газ: чиркни спичкой — и все полетит в тартарары. Эта гнусная предгрозовая атмосфера не дала ему вполне насладиться концертом. Он был рад-радехонек, когда выбрался из толпы и вернулся в округ Орандж, в тихий спокойный район, где обитали незлобивые представители среднего класса.
Сейчас, в студенческой столовой, царила та же атмосфера — хотя страха она нагоняла меньше, чем молчаливая озлобленность стотысячной массы на стадионе.
Однако Джиму было так неприятно ощущать за своей спиной несколько десятков тихо кипящих яростью студентов, что он уже подумывал о бегстве. Черт с ней, с этой очередью и с обедом, лучше возьму мерзлый бутерброд в автомате!.. Но он уже столько отстоял, что уходить было глупо. К тому же от раздачи его отделяла уже только одна спина. Да и чего он так испугался? День на дворе. И здесь никто не схватится за палки. За окном такой спокойный пейзаж: на газоне два парня пересмеиваются и учат большого черного Лабрадора ловить в воздухе котлетки. По дорожкам толпы студентов перемещаются между корпусами.
Тут не то место, где может произойти что-нибудь дурное.
Расслабиться Джим смог только минут через пять, когда наконец получил обед. На то, чтобы съесть его, он потратил меньше времени, чем в очереди. Подхватив пакет с чипсами, он вышел из столовой и быстрыми шагами направился к редакции. На ходу налегал на чипсы, чтобы быстренько их прикончить — иначе придется поделиться, голодных охотников до чипсов в редакции навалом.
Перед библиотекой Джим замедлил шаг. Где-то там сейчас работает Фейт Пуллен, девушка, с которой он познакомился на семинаре по американской литературе.
Снова на душе стало нехорошо: вспомнилось, как Фейт недавно примчалась в редакцию кипя яростью. Она почти с пеной у рта поведала о "жестоком обращении с животными" на занятиях по биологии. По ее словам, крыс, морских свинок, котов и собак в присутствии студентов травили разными ядовитыми растениями. Без всякой нужды. Фейт утверждала, что профессор хотел этим показать воздействие ядов на живой организм.
Животных мучают без всякого резона? Джим поверил в это мгновенно. Как же он настроен по отношению к университету, если сразу же поверил в такую мерзость? Вот это-то и пугает!
Еще дрожа от возбуждения, Фейт присела на стул возле Джима, чтобы сообщить ему имя профессора и все подробности затеянной им бойни.
— Я не знаю, законно ли то, что он делал, — сказала девушка. — Но если и есть такой закон, с моральной точки зрения это гнусно. Мне кажется, весь университет должен узнать об этом безобразии.
— Я тоже так считаю. И обязательно пошлю нашего сотрудника во всем разобраться.
Впервые за все время пребывания в редакции Фейт улыбнулась.
— Большое спасибо.
Джим спросил, не хочет ли она пообедать с ним — время шло к ленчу. Девушка отказалась — дескать, ей сейчас бежать на работу в библиотеку, и она уже опаздывает. Он не знал, что это — вежливый отказ и она не хочет с ним встречаться или у нее действительно нет времени. Они попрощались. Ему хотелось сказать, что было бы неплохо когда-нибудь выпить вместе чашку кофе... но он промолчал.
Так или иначе он увидит ее в среду, на семинаре по американской литературе.
Джим поискал Фейт глазами за стеклянной стеной первого этажа. В холле библиотеки ее не было. Жаль.