Зинаида добралась до конца, отложила кусок сыра в сторону и принялась разглаживать ногтем измятые края.
— Каждое достоинство потенциально таит в себе недостаток, — шептала она. Палец, которым она вела по ряду иероглифов, созданных древним каллиграфом, дрожал, проскальзывал. — В каждой сильной его стороне кроется слабое место.
Она дважды перечитала знакомый с детства текст. Китайский трактат «Искусство войны» существовал в нескольких вариантах. Множество копий было сделано спустя сотни лет после смерти автора. Только в её семье хранился первый, оригинальный, свиток.
В нем, в конце глав, можно было увидеть редкие, очень редкие заклятия, полезные для войны. Если знать нужные слова, конечно же. Без них на свитке был пространный текст на древнем китайском.
Зинаида нужные слова знала.
Она уняла дрожь. Свиток висел в их домашней библиотеке и с ней же сгорел, когда они все потеряли.
Пётр сел на пол напротив Зинаиды, отломил от сыра кусочек и положил в рот. Зажмурился, прожевал.
Рассказал, как нашел. Люди, разорившие княжеский дом, вывезли ценные вещи — украшения, дорогую посуду, даже латунные дверные ручки французской работы выдрали из дверей. Тарелки и чашки тонкого фарфора проложили бумагой, чтобы в пути не побились.
Когда бывший министр добрался до архива, а после — и до склада конфиската, на дне сундука с изъятым остался только мусор — пара грязных газет и смятый комок рисовой бумаги, уже украшенный жирными пятнами и пахнущий прогорклым салом. Хорошо, хоть мыши не пожрали!
— Я много лет искал слабые места вождя народов. Их оказалось, не поверишь, бездонный колодец. Гордость, тщеславие, любовь к роскоши, — перечислил маг.
— Вы нашли друг друга.
Пётр Петрович отхлебнул из фляжки, покривился и завел рассказ о нынешних столичных делах. Через пару месяцев в Москве ждали американского президента. Вождь народов сгрыз десяток мундштуков. Думал, чем удивить дорого гостя.
— Но, — бывший министр тяжко вздохнул, — его желания несколько разнятся с возможностями. Даже под страхом смерти люди не могут создать чудо, особенно, когда все спецы, — он поморщился, будто пожалел об этом новомодном словечке, которое вылетело у него само собой, — все специалисты по чудесам лежат в земле. Или умирают от голода. Он согласился, — Пётр Петрович опустил описание полусотни интриг, которые ему пришлось для этого провернуть, — заключить договор. Нам вернут Министерство Магии. Магов освободят. Со временем. Сможем жить здесь как раньше. Сможем уехать из страны, в отличие от людей, — Пётр посмотрел на ведьму и подвел итог, — за услугу вождь согласен на мир.
Пётр Петрович подождал, пока она будет готова услышать рассказ об этой жуткой услуге. Зинаида прижала свиток к груди, сжала губы в тонкую веревочку. Пётр Петрович решил, что уже можно.
— Дом. Ему нужен дом.
Зинаида переспросила, он повторил. Она не поверила. Расхохоталась и долго не могла остановиться.
В её голове не укладывалось, что после убийств, переворота и войны вождь готов был забыть обо всем, отбросить всю идеологическую болтовню и обменять мир на дом.
— Дом нужен не простой.
— Не простой, а волшебный? — она снова засмеялась. — Ты меня разыгрываешь... сказал тоже, дом!
Домом оказался проект в тридцать два этажа в самом центре. Шикарные квартиры, шикарные виды. Летом на этом месте вырыли котлован, но через два месяца на этом месте должна была быть жилая башня размером с небольшой город.
Американскому правителю обещали показать восемь таких. Первые шесть были готовы — их стройка шла последние годы.
Вождь был уверен — сотня магов смогут построить еще две башни за совершенно невозможные пару месяцев.
— И станет он, — Петр Петрович мечтательно улыбнулся, — важнее американца, утрет нос капиталисту.
Зинаида промокнула глаза рукавом — снова выступили слезы, в этот раз от смеха. Магу даже почудился призрачный румянец на её щеках.
— Вот глупость, — пробормотала она, — это ты ему сказал?
— Конечно, — подтвердил Пётр, — Не мог же я сказать, что это может одна черная ведьма? Удивительно, как мало он о нас знает, хотя и смог это всё, — он указал на стену, за которой через улицу стояли лагерные бараки, и тут же сменил тон на деловой, — через неделю вас посадят на поезд.
Сотню запечатанных на вокзале должен был встретить генерал, ответственный за особое, срочное строительство. С бумагами, подписанными лично вождем. Он может лично отобрать работников. После, уже на стройке, под присмотром властей, с заключенных снимут печати.
— Седьмая башня — полторы сотни метров, статуи, какие-то финтифлюшки. Сколько тебе нужно будет времени?
— Неделя, — задумалась ведьма, — или две, надо смотреть, — она склонилась над свитком, шевеля губами над главой «Строительство осадных орудий и крепостных стен», — с восьмой башней будет быстрее, — добавила она, всматриваясь иероглифы.
Полосы китайских символов разделяла пустота — скрытый текст, кое-где перекрытый ничего не значащими рисунками. Мудрецы и генералы, военные оружия и высокие горы. Вся эта живопись была добавлена на свиток людьми, не терпящими свободного пространства позднее, во времена, когда текст уже считался мудростью древних.
После смерти родных она одна могла проявить и прочесть символы, проступающие сквозь эти бессмысленные рисунки.
Вот только ей не нужно было ничего проявлять — она итак все прекрасно помнила.
Пётр заглянул во фляжку, вытряхнул пару капель себе на язык, раздумывая, сказать ей или нет.
— Мы подпишем договор после седьмой, — он склонился над Зинаидой так близко, что она почувствовала запах мыла от его щек, — потом проведу тебя к нему в гости, на дачу.
Зинаида, уже представлявшая, как ей провернуть задуманное, остановила мысли. Ну конечно, восьмая башня — предлог. Ловушка, отвлекающий манёвр для успокоения злого духа.
— Война — путь обмана, — она прикрыла глаза, — мою магию не заметят и смерть, его смерть будет выглядеть натурально. Уже придумал, о чем напишут в газетах? Сердце? Желудок отказал? Вождь народов подавился рыбной косточкой? С преемником ты, наверняка, уже спелся...
Пётр Петрович не стал отрицать ничего из названного. Он и правда еще не определился с официальной причиной смерти. Хотя вероятный преемник склонялся к сердечному приступу.
Зинаида протянула ему измятый и пропахший сыром трактат. Теперь она была уверена — однажды получит его обратно, вставит изодранные края в бамбуковые тиски и поместит в достойное место. Жирные пятна уже не вывести, но о них она никогда не будет сожалеть.
— Каждое достоинство таит в себе недостаток, — повторила она, — он думает, что слабых мест у него нет.
Маг свернул бесценное сокровище в рулончик, сунул в карман.
— В Москве, на площади будет давка. Многих пригонят на стройки, — Пётр Петрович вспомнил, как его привезли из лагеря перед войной, как едва не затерли в толпе, — я найду тебя, — он тронул рукав серой рубахи, в которую обрядили Зинаиду, пробежался пальцами по ткани, нащупал спрятанную в сгибе пуговицу со своего старого кителя, — главное, — улыбнулся он, — не потеряй пуговичку.