Очевидно, что Вильсон не был доволен тем, как реализуется его инициатива по трансформации современной дипломатии. Но все же содеянное имело большое значение. Разумеется, игнорируя пока крупнейшие мировые силы (Советскую Россию, Германию), Лига Наций не могла называться в полном смысле мировой организацией, но это было новое слово в дипломатической практике. И когда 14 февраля 1919 г. Вильсон представил устав Лиги Наций на пленарной сессии мирной конференции, это был его день. Создавалась крупнейшая международная организация. Руководил ею Совет из представителей пяти великих держав (США, Англии, Франции, Италии, Японии) и четырех выборных представителей малых стран. Вильсон свято верил в лидерство США в этом новом вавилонском столпотворении дипломатов. Мощь США, обладавших к тому времени половиной промышленного производства мира, не давала ему оснований для сомнений.
Создаваемая организация представляла 1200 млн. человек, формально именно от их лица говорил в этот день В. Вильсон. Он зачитал устав и приступил к комментариям: «Живое творение рождено нами, и мы должны позаботиться, чтобы тесные одежды не повредили ему… Этот документ приложим к практике, он должен очищать, исправлять, возвышать». Лидерам крупнейших стран, собравшимся в пышном Зале часов, казалось, что они поставили под контроль всю динамику мирового развития. Ворвавшиеся представители прессы искали главного творца «Евангелия XX века». Торжественность момента была слегка искажена поправками французов и японцев, но дело было сделано — устав был передан в секретариат конференции.
Несомненно, Вильсон был в эйфории. Он перескакивал через две ступеньки, салютовал американским солдатам у дворца Мюрата, уже мысленно видел себя в Белом доме. Длинная красная дорожка вела его к вагону. Дипломаты пожимали ему руку и целовали руку Э. Вильсон. Покидавшего вокзал Клемансо спросили его мнение о президенте США. «Вполне возможно, что он имеет добрые помыслы», — ответил французский премьер.
19 февраля 1919 г. двадцатитрехлетний плотник Эмиль Коттен с криком «Я француз и анархист!» трижды выстрелил в Клемансо. Две пули лишь оцарапали премьера, но третья пробила плечо и остановилась рядом с легким. Премьеру было 77 лет. Он сам вышел из авто и простил покушавшегося, которого суд приговорил к смертной казни. Он вышел на свободу в 1924 г. На некоторое время не американцы (Вильсон был в Соединенных Штатах) и не французы (на время потерявшие своего лидера), а англичане — среди них выделялся лорд Керзон — на протяжении примерно трех недель (между последней декадой февраля и 13 марта, когда прибыл Вильсон) играли заглавную скрипку на мирной конференции.
Двумя днями позднее, 21 февраля 1919 г., к пересекающему Променад-плац бородатому главе баварского социалистического правительства Курту Айснеру подошел решительный молодой человек, вынул пистолет и дважды выстрелил Айснеру в голову. Охранники бросились на двадцатидвухлетнего графа Антона Арко-Валли, и вскоре тот лежал в крови на тротуаре. Граф, лейтенант Баварской гвардии, увлекался литературными экзерсисами в кружках, где члены приветствовали друг друга приветствием «Хайль!» и где свастика была признана как общий знак антисемитского движения. Он выжил, его судили, и он занял камеру № 70 баварской государственной тюрьмы Штадельхайм — именно в эту камеру был приведен Адольф Гитлер после так называемого «пивного путча» 1923 г.
Насилие охватило столицу Баварии на протяжении всей весны 1919 г. Сторонники Айснера бросились на улицы с жаждой мести. В ландтаге противник покойного министер-президента Эрхард Ауэр — лидер «социалистов большинства» был убит прямо в зале ландтага подмастерьем мясника на виду у всех депутатов и публики. Подмастерье был застрелен на месте. Ауэр претерпел многое, но выжил. Все происходящее дало шанс революционерам большевистско-спартаковского толка. 27 февраля последовала всеобщая забастовка. В Мюнхене теперь не было места буржуазным парламентариям. Их газеты были закрыты; на улицах началась перестрелка. На месте, где Арко-Валли произвел свои выстрелы, его сторонники разбросали специально обработанную муку, привлекшую бесчисленное скопище собак, — надругавшись тем самым над жертвой.