— Ничего нет, — произнес Вереш.
— Пусти еще одну ракету.
Вереш выстрелил. Было заметно, что он нервничает.
Парни проводили ракету глазами, а потом, как по команде, двое из них посмотрели на холм справа, а двое — на холм слева.
Минут через десять Яри встал.
— Если они ушли, — начал он и посмотрел на Вереша, — плюну я на все это…
— Что это, мятеж?!
— Где твоя рота? Ищи ее. До тех пор я беспрекословно буду тебе подчиняться. Если ты ее найдешь, то и после этого буду.
— А если нет? Никаких ультиматумов!
— Не забудь, что я добровольно пошел в армию, а не по призыву.
— И я, — заметил Маткович. — Да и другие тоже.
— А присягу вы принимали, а?
— Ну принимали, — ответил за всех Яри, — только не для того, чтобы впятером дожидаться русских.
— Здесь должны быть и другие! Может, они просто не заметили нашей ракеты!
— Что спорить попусту! — сказал Бодра. — Я сейчас такой шум подниму, что за десять километров слышно будет.
С этими словами он взял в руки фаустпатрон.
— Вы уже стреляли ими? — спросил он.
— Нет, — ответил Маткович. — Нам только показывали, как это нужно делать.
— Не стойте у меня за спиной. Это реактивное оружие: сзади так же опасно, как и спереди, мигом снимет голову.
Бодра лег на край ямы и осмотрелся. Примерно посредине левого холма он наметил довольно большую каменную глыбу. Из трубы фаустпатрона вырвался сноп пламени. Затем раздался оглушительный взрыв, который разнес глыбу на куски.
— Хорошо, — довольным голосом сказал Салаи. — Словно ножом срезало.
На холме все было неподвижно. На другом тоже. Подождали минут десять. Первым шевельнулся Маткович, но Вереш настоял на том, чтобы подождать еще десять минут.
— А что потом? — спросил Яри.
Вереш промолчал. Снег пошел реже, а затем вообще перестал. На северо-западе, в горах, снова заговорили «катюши». Три советских истребителя пролетели над каменистыми холмами. Летчики наверняка заметили яму, однако не обстреляли ее. Вскоре четырьмя или пятью волнами прошли тяжелые бомбардировщики.
— Десять минут кончились, — сказал Яри.
Вереш молчал. Он не спеша обошел всю яму, все осмотрел, словно свергнутый с трона король, озирающий в последний раз свои владения. Здесь он командовал. Здесь собирался совершить нечто героическое. Все важное, что могло бы здесь произойти, было бы связано с его именем. Но если они уйдут отсюда и отправятся туда, куда скажет этот унтер-офицер, что тогда будет?
Салаи тоже не понимал колебаний Вереша.
— А почему бы вам не слазить на высотку? — шепелявя спросил он. — Посмотрите своими глазами, есть там кто или нет. А потом, если захотите, можете пойти с нами, а если нет — куда пожелаете.
Вереш немного помолчал, потом, взяв с собой самого младшего паренька, которого звали Йенци, пошел с ним на высотку слева, а Матковича и пятого парня, по фамилии Шинораш, послал на правую высотку. Яри остался в яме.
— Ложись за пулемет, — приказал ему Вереш. — И если появится противник, отстреливайся до последнего патрона.
Яри лег за пулемет, но, как только Вереш начал подниматься по пологому склону на высотку, он не спеша спустился в яму, достал из-под брезента банку консервов и поставил ее разогреваться на камень над костром.
— Правда, это не будет предательством? — спросил он.
— Правда, — ответил ему Бодра. — Сначала открой банку, а то потом не размешаешь.
Яри достал нож и открыл консервы. Подбросил на горячие угли сучьев и подул, чтобы разгорелся огонь.
— Мы уезжали из дома, — произнес он без всякой высокопарности, — чтобы умереть за родину.
— Многие уже умерли.
— Да, я слышал. Но когда нас привезли сюда, здесь ничего не изменилось. Русские были на том берегу реки… Откровенно говоря, я даже ни одного убитого не видел.
— Помешай, а то пригорит.
— Как вы думаете, займут они нашу страну?
— Займут. Можешь не сомневаться. Мы с Салаи давно уже улепетываем от них. Если не ошибаюсь, полторы тысячи километров прошли по России.
— Но ведь они сами начали войну. Разве нет?
— Где? У себя дома? А нас зачем понесло туда, где мы сроду не были? Черта с два…
Яри положил в рот кусок мяса, но ему, видимо, было не до еды.
— И что же будет с Венгрией?