— Да перестань ты метаться, дьявол тебя побери! Нам надо поспать, чтобы набраться сил.
— Господин унтер-офицер, клянусь честью, нас заперли в голубой гостиной.
— Ну и что из этого? По мне, пусть она будет хоть белой, хоть в клеточку. Разве нам теперь не все равно?
— Нет, конечно, господин. В этом салоне за вторым или третьим шкафом находится, собственно говоря, потайная дверь.
— Что?!
Вмиг все вскочили на ноги. Всех охватил приступ буйной радости. Казалось, они способны пройти даже сквозь стену.
— Быстрее, ради бога, быстрее! — торопили все Альберта. — Где эта дверь?
— Сейчас, господа, сейчас.
— Ты уверен, что она тут есть?
— Разумеется. Это крыло — самое старое в замке. Давным-давно, когда случалась какая-нибудь беда, господа покидали замок через эту дверь.
— И куда же она ведет?
— В подвал.
— В подвал? А потом?
— Из подвала можно попасть во двор, а из него… Вот она!
— Что такое?
— Потайная кнопка. Да-да, это именно она. Господа, нам здорово повезло! Как хорошо, что нас заперли именно здесь! Теперь мы можем беспрепятственно выйти отсюда.
— Эй, подожди! Сначала всем нам нужно переодеться.
— Во дворе переоденетесь, господин унтер-офицер.
— Нет, в военной форме я и шагу не сделаю! Ну, переодевайтесь быстрее. Это уж в последний раз!
Альберт, которому не нужно было переодеваться, накинул на плечи плед, так как сходить за пальто он уже не имел возможности. Мольнар тоже не мог сходить за своим сундучком. «Ну да бог с ним, с сундучком, — подумал унтер. — Деньги со мной, а они сейчас важнее».
Когда все переоделись, Альберт повел их по потайному ходу. Жаль только, что ему не удалось поставить шкаф на место, то есть закрыть дверь.
«Ну да ладно, авось часовой не скоро заглянет в комнату и, следовательно, не скоро обнаружит наше исчезновение».
Альберт прекрасно знал потайной выход из подвала. Спустя несколько минут все оказались во дворе имения, у стены амбара, где хранилось зерно. Здесь не было видно ни души. Лишь у входа в замок толпились солдаты.
— Бегом, — шепнул унтер.
Ему не пришлось повторять этот приказ. Сначала они перебежали через дорогу, а затем, перебегая от дерева к дереву, добрались до опушки леса.
В лесу царила тишина, лишь изредка, со стороны шоссе, доносилось беспрестанное урчание танков.
— Вот теперь мы уж наверняка на свободе, — тяжело дыша, заметил прапорщик.
— Неужели выкарабкались?
— Думаю, что выкарабкались. А вот то, что оказались за линией фронта, так это точно.
Йошка Вег неожиданно остановился.
— Я дальше не пойду, — решительно заявил он.
— Сил, что ли, нет?
— Не поэтому. Отсюда я знаю, как мне попасть в Палхазу.
— Ну что ж, братишка, всего тебе хорошего. Жаль, что я не смог довезти тебя до самого дома.
— Счастливого пути, господин унтер-офицер. Я на вас нисколько не сержусь.
Попрощавшись со всеми, Йошка Вег вышел на тропинку и скоро исчез из виду.
Гашпар стал рассматривать свои штаны и вдруг выругался: он никак не мог отыскать ширинку, так как, видно, надел брюки задом наперед.
— Что случилось?
— Я задом наперед натянул на себя эти проклятые штаны.
Все уставились на Гашпара, а затем, будто сговорившись, дружно захохотали.
— Святая дева Мария! Ты их правильно натянул, только ширинки-то у твоих брюк нет!
Гашпар посмотрел еще раз и воочию убедился, что напялил на себя женские брюки, которые дамы обычно надевают для верховой езды.
— Наверняка это брюки баронессы, — заметил Мольнар. — Представляешь, дружище, какая попа носила их до тебя?
— Мне все равно, а вот я сейчас хочу помочиться.
— Бедняга, не знаешь, что тебе делать? Спусти штаны и валяй!
— Как женщина?
Делать было нечего. Другого выхода у Гашпара не было, и ему волей-неволей пришлось спустить штаны, что вызвало у всего общества гомерический хохот. Даже сдержанный всегда Альберт и тот потихоньку хихикал в ладошку.
— Жаль, что нам не удалось попрощаться с Сийярто, — сказал Галфи.
— Мы с ним еще встретимся, он ведь из Пешта, — заметил Мольнар. — Вот с Гришей мы действительно вряд ли увидимся, а жаль: парень он хороший.
Мольнар прислушался. Со стороны замка доносились шум и беготня. Отчетливо было слышно, как громко хлопали в доме двери и раздавались возбужденные голоса русских солдат, сновавших по многочисленным комнатам.