«Но тогда будет уже поздно, — подумал я. — Разумеется, будет поздно. Так можем ли мы, четверо вооруженных людей, допустить, чтобы за несколько часов до освобождения гитлеровцы и нилашисты расстреляли трех наших односельчан? Кузнец Даниэль сказал, что есть еще смелые люди. Да, есть!»
— Возможно, вот-вот выпадет снег, — сообщил я, вернувшись в подвал.
Бубик посмотрел на меня сощуренными холодными глазами. Видимо, он уже успокоился.
— Снег — это хорошо, — хрипло проговорил он. — По крайней мере не будет слышно шагов…
Весь вечер мы разрабатывали план действий. Придумывали один вариант, отказывались от него, принимались за другой. В каждом нам не нравилось то одно, то другое, тем более что все они казались нам слишком рискованными.
Странное существо человек с его безграничной фантазией! Вот мы сидим в подвале, в довольно безопасном месте, и строим различные планы. Бубик пристроился как раз напротив меня. И вдруг мне кажется, что вместо его худого лица я вижу перед собой рожу в нацистской фуражке. На меня уставилась наглая физиономия с хитровато прищуренным левым глазом и неестественно расширенным правым. Вот гитлеровец поднимает свой карабин и целится мне прямо в лоб.
«Ну и глупости же приходят мне в голову», — мысленно одергиваю я себя, но в тот же миг, словно из тумана, перед моими глазами встает другое видение. Вроде бы я иду по густой грязи, в которой вязнут ноги. Потом я падаю и вижу над собой широкий штык-тесак. Вот он поднимается, а затем молниеносно опускается и колет меня…
Я хватаюсь рукой за лоб. Он весь покрыт крупными каплями пота.
«Черт бы побрал мое дурацкое воображение!» — мысленно кляну я самого себя.
В конце концов Бубику приходит в голову идея добраться до дровяного сарая через сад Пинтера, дом которого стоит по соседству с усадьбой управляющего. Более того, в заборе, который их разделяет, даже имеется небольшая калиточка, через которую жена Пинтера ходит к управляющему стирать и гладить белье.
Это самое лучшее, до чего мы могли додуматься.
В начале седьмого со стороны фронта доносятся первые одиночные выстрелы.
Пора и нам собираться. Фекете берет винтовку, кладет себе в правый карман пистолет. Бубик запирает погреб на замок, и мы трогаемся в путь.
Мы идем, и от одного этого всем нам становится как-то легче. Мы полны решимости что-то делать, готовы действовать.
Я чувствую, как винтовка тихонько бьет меня по спине, а тяжелый «фроммер» в кармане холодит ногу.
В такие минуты раздумывать опасно и вредно.
Мы пересекаем вырубку и выходим на тропу. Впереди идет Бубик: у него самые зоркие глаза.
Медленно падает снег. Неожиданно в небе над долиной взлетает ракета, и в тот же миг за селом начинается пальба. Эти жандармы, видимо, совсем с ума посходили: чуть что — открывают стрельбу. Со стороны Сильфаши им отвечают тем же. Несколько пуль пролетает и у нас над головами.
Лучше всего было бы залечь сейчас и лежать, так как шальная пуля ничего не видит в темноте. Но Бубик все идет вперед, увлекая нас за собой, словно мы с ним связаны одной веревкой.
У одиноко стоящего тополя тропа раздваивается. Одна дорожка ведет в село, к главной его улице, а другая огибает сады и огороды. Мы сворачиваем на левую.
Стрельба между тем усиливается. К винтовочной трескотне и автоматным очередям присоединяются разрывы мин. Вся долина прочерчена горящими трассами пуль.
Шум стрельбы как бы расшевеливает нас. Безоружный человек, когда слышит стрельбу, как правило, пугается, но если он вооружен, то стрельба его только подстегивает.
— Бегом! — кричит нам Фекете и первым бросается вперед.
У меня такое ощущение, что в данный момент всем моим телом управляют ноги, а не голова. Лишь бы только они побыстрее бежали!
Наконец мы у линии садов.
Со стороны главной улицы до нас доносится топот многих ног, какие-то неясные крики и звук разбиваемого стекла.
Бубик ускоряет шаг. Мне хочется сказать ему, чтобы он не спешил, но я не могу этого сделать, так как от такого быстрого темпа задыхаюсь.
Мы бежим по грязной Кладбищенской улице. Миновали пять дворов, затем еще два. Над нашими головами с воем пролетает мина и с неприятным визгом разрывается на поляне. Вот и дом Пинтера!
За плечом у меня винтовка.
Бубик толкает калитку и бежит к дому.
В саду среди кустов мы неожиданно наталкиваемся на человека, который притаился и явно наблюдает за кем-то.
Фекете уже вытащил пистолет из кармана, но Бубик тихо окликнул человека:
— Отец!