С тех пор как Лейла стала матерью благополучного семейства, приступы гнева случались с ней гораздо реже. Поэтому младшая дочь, Берти, росла намного более спокойным ребенком. Она знала, что у матери тяжелый характер, но всегда чувствовала себя любимой в отличие от Уоррена и Дорис. Лейла совершенно очевидно любила Берти сильнее, что не могло не сказаться на самооценке старших детей34.
В ноябре 1936 года Рузвельт был переизбран на второй срок. Говарда утешало только то, что этот срок будет последним и через четыре года тот покинет Белый дом. Каждый вечер, пока он читал свои консервативные журналы, дети играли и слушали радио. Иногда они пели церковные гимны, а Лейла аккомпанировала им на органе, последнем приобретении семейства, похожем на тот, на котором играла ее собственная мать.
Новый дом Баффетов и роскошные приобретения вроде органа были явным свидетельством их растущего благосостояния. Однако при этом Лейла покупала своим детям дешевые, незапоминающиеся подарки: уцененную одежду без возможности
возврата или предметы первой необходимости — одним словом, вещи, которые никак не отвечали детским мечтам. У Уоррена была самая маленькая модель железной дороги, а хотел он ту, что стояла в витрине универмага, — со множеством паровозов, семафоров с яркими огнями, тоннелями и усыпанными снегом горами, сосновыми лесами и деревушками, расположившимися вдоль рельс. Но ему приходилось довольствоваться лишь каталогом с фотографиями вожделенной дороги.
«Если вы были ребенком с одним маленьким паровозиком, вы просто не могли оторваться от этой витрины. Вы с радостью заплатили бы 10 центов за каталог детских железных дорог, чтобы просто смотреть на картинки и мечтать».
Уоррен был замкнутым ребенком и мог листать каталог часами. Правда, иногда, еще в дошкольном возрасте, он прятался от родных в доме своего друга Джека Фроста. Он был по-детски влюблен в Хейзел, ласковую мать Джека. Со временем он все чаще оставался у соседей и родственников35. Больше всех Уоррен любил свою тетку Элис, высокую старую деву, преподавательницу экономики, оставшуюся жить со своим отцом. Она тепло относилась к Уоррену, была внимательна к тому, чем он занимался, и всегда его поощряла.
К тому времени, как Уоррен пошел в детский сад, его больше всего волновали цифры40. Ему было около шести, когда его захватила идея точного измерения времени в секундах, и он мечтал о секундомере. Но Элис дарила подарки только с определенными условиями. «Она была без ума от меня, — вспоминает Баффет, — но все равно ставила условия. Например, я должен был съесть спаржу или еще что-нибудь, чтобы получить подарок. Вот чем она меня мотивировала. Но я все равно получил свой секундомер».
Уоррен брал секундомер и звал сестер в ванную комнату посмотреть на придуманную им игру36. Он наполнял ванну водой и выставлял на бортике стеклянные шарики в ряд. У каждого из шариков было свое имя. Затем скидывал их в воду с определенным интервалом. Шарики катились по фарфоровой чаше и подпрыгивали, достигнув воды. Они катились друг за другом к водостоку, а Уоррен останавливал секундомер, как только первый шарик достигал цели, и объявлял победителя. Сестры наблюдали, как он снова и снова устраивал гонку, пытаясь установить новый рекорд. Шарики не уставали, секундомер не ломался, и в отличие от сестер Уоррену никогда не надоедала эта игра.
Уоррен думал о цифрах всегда и всюду, даже в церкви. Ему нравились проповеди, остальная же часть службы казалась слишком скучной. Он убивал время, высчитывая продолжительность жизни авторов церковных гимнов, производя вычисления с датами их рождения и смерти, указанными в сборнике гимнов. Уоррен полагал, что верующим должно воздаться по их вере, следовательно, авторы гимнов должны были жить дольше большинства других смертных. По какой-то причине он считал крайне важным, если тому или иному человеку удавалось прожить дольше среднего. Но по его расчетам оказалось, что набожность никак не влияет на продолжительность жизни. А так как его вера была не слишком сильна, он стал относиться к религии весьма скептически.