Эта тема аморальных поступков затянет папу на пару часов, и он прикроет на нас глаза. Ну что может быть безобиднее его сына с парнем, да, Гарри? В запертой комнате.
— Пошли.
Сглатываешь и киваешь. Боже, Гарри, ну даже если бы каким-то чудом он догадался, член бы тебе все равно не отрезал. Он бы себя скорее придушил, ведь как там в его речах — «аморальность только у тех, кто без роду, без племени». Так что причину того, что его сын гей, он бы нашел в себе. Недолюбил… недоласкал… но теперь у меня есть ты, Гарри.
Поднимаемся, и я закрываю дверь.
— Теперь чувствуешь себя в безопасности? — вот тебе и кинулся с поцелуями. Увы, отец.
— Ну-у-у, — кидаешь сумку возле кровати и проводишь рукой по волосам, — он у тебя грозный.
— Не удивил, успокойся, — вот тебе и обнять крепко-крепко.
Садишься на пол, облокачиваясь спиной на кровать.
— А если он когда-нибудь узнает, что… ну, что мы… того…
— Психи? Чего того? Геи, Гарри? Забей на него, я тебя хочу.
Развожу твои руки и сажусь тебе на колени. Поцелуй же меня… Ты целуешь, но отвлеченно, да что ты все об отце думаешь? Как меня это бесит, я же с тобой, я же тут! Я важнее!
Очухиваюсь, когда ты стонешь в мои губы от боли.
— Прости… я просто…
Укоризненно смотришь на меня и проводишь по красным губам языком, собирая кровь… Давай я тебе помогу. Вылизываю ранки, собирая вновь проступившие капельки.
— Ты что, хочешь, чтобы мы и сегодня… ну-у-у…
— Нет, я хочу, чтобы мы сегодня трахнулись.
— Ты что?! — возмущаешься, а я прикрываю тебе рот рукой.
— Чего орешь? — под горящим твоим взглядом убираю руку.
— Твой отец, — начинаешь шепотом, — твой… он же дома!
— Мать тебя раньше не смущала, а отец…
— Но, Драко! Отец, я не смогу…
Ухмыляюсь, и твои щеки розовеют. Не сможет он, ага. Я тебе докажу!
— Давай поспорим, если я тебя возбужу, я на тебя и насажусь.
— Да кто тебе даст! — пытаешься спихнуть меня, но я не такой хрупкий, как ты думаешь. Мало того, что удерживаюсь, так еще через пару мгновений моя рука добирается до твоего не такого уж и мягкого члена. Возбуждаешься уже во время первой стадии игры?
— Драко… черт… — закатываешь глаза, а я, ухмыляясь, смотрю в твое лицо. Простая дрочка, Гарри, просто надрачиваю, чтобы получить желаемое.
— Тихо, Гарри, не стони так громко, внизу мой папочка, моему папочке не понравится, что у тебя стояк от наших дополнительных занятий.
— Драко… ненавижу тебя, зачем ты это делаешь?
Вытаскиваю руку и провожу по ладони языком. Ты пытаешься отвернуться, но кто тебе даст? Утягиваю в пошлый поцелуй и пока ты не соображаешь, стягиваю с тебя штаны, ровно настолько, чтобы удобно было и поласкать, и попрыгать.
Сколько же я об этом думал! Сколько раз я этого хотел! Сегодня я обязательно тебя получу полностью. Навсегда. Что бы ни случилось, в твоей графе под названием «в первый раз» будет все заполнено воспоминаниями со мной. Я упиваюсь пониманием этим, как и самим тобой.
— Потому что я хочу это делать с тобой… — наклоняюсь и облизываю головку, а ты выдыхаешь и прикрываешь лицо руками. Как же мне нравится вот так насиловать тебя. Я ужасен.
— Ненавижу… — всхлипываешь… Эй, ты не плачешь, случаем?
Завожу к краю постели твои руки. Нет, не плачешь, но тебе стыдно до слез в глазах. Перед моими родителями? Или стыдно за предательство собственного тела? Хех, тебе шестнадцать, и ты уже ведешь активную половую жизнь. Смирись и получай удовольствие, к которому привыкло твое тело, но еще не успел осознать разум.
Ты не хочешь смотреть мне в глаза и когда я поднимаюсь, не обращаешь внимания. Ты не думай, что я тебя бросаю на половине пути — я лишь иду за тюбиком смазки из моего нижнего ящика прикроватного столика. Извини, но настал ее настоящий звездный час.
Возвращаюсь к тебе на колени, попутно полностью избавив себя от брюк и нижнего белья.
Беру нежно твой член и охлаждаю смазкой по всей длине. Презервативы нам ни к чему. Черт, кончишь в меня, я так хочу.
Одной рукой не отпускаю тебя, такого покоренного, а другой… уже смазанными пальцами разрабатываю себя. М-м-м, знаешь, у нас было много дней, чтобы подготовить меня к этому, и мы всеми днями воспользовались сполна. Я готов, как никогда, я умею даже быстро расслабиться.
— Пожалуйста… Гарри… — смотрю на тебя самым умоляющим взглядом, что бывает у меня, лишь когда мы занимаемся с тобой обоюдным удовольствием, и ты покоряешься в который раз — кладешь свою руку мне на задницу, а потом и на дырочку. Я хочу вытащить свои пальцы, но ты препятствуешь, и к моим двум добавляется твой указательный. Ощущение полнее, и я жадно сжимаю их внутри себя.
Когда открываю глаза, вижу лишь твои приоткрытые розовые губы. Я целую их, а ты двигаешь пальцем внутри меня, и от этого в животе судорога.
Наконец, мои пальцы могут покинуть мое же тело, и твой пальчик тоже выскальзывает из меня. Ты проводишь пальцем по моему бедру. Там становится холодно.
Обхватываешь меня и легко целуешь и двигаешь на себя. Если я опущусь, то я опущусь на твой член. Это так заманчиво и волнующе!
Обхватываю твое лицо руками и пристально смотрю в глаза. Мне больше ничего не надо, разве что… ты делаешь то, чего я хочу сам — ты опускаешь меня, насаживаешь на себя.
Распирает, но я ни секунды не жалею, что сам напросился на твой член. Может это и больно, как писали, и да, я чувствую дискомфорт и всю странность, но передо мной твои глаза.
Вдох… ниже… зеленые… еще немного… как трава… остановиться и покачаться чуть-чуть… теплые глаза… резко, одним движением опуститься до конца… глаза моего любимого… остановиться, привыкнуть немного, и снова вверх… любимого… вниз… ты, Гарри… вверх…
Обнимаю тебя, цепляюсь, как за жизнь и свободу, и перестаю щадить себя. Это же так легко — двигаться на тебе, получать и доставлять тебе удовольствие. Я вижу, какое наслаждение ты испытываешь, я слышу громкие стоны сквозь лавину моих собственных…
А моментами мне становится совсем хорошо, кажется, я отключаюсь на этот момент. Да… вот этот угол очень хорош, трахай меня, насаживай в таком темпе и касайся вот этой точки во мне.
Кажется, все слишком быстро, толчки слишком глубокие, но это действительно кажется, потому что, когда меня ослепляет, я чувствую потерю способности двигаться. Я измотан, как никогда слаб, и все, что мне кажется, так это лишь слабый отголосок того движения вверх — ты выходишь из меня. Покидаешь.
Мне мокро, слегка неприятно внутри, саднит, когда я на негнущихся ногах пытаюсь привстать. А еще на мне мокрая рубашка, да и ты такой же потный.
— Драко… я… тебя… я…
— И я лю…
Дерг-дерг!
— Драко! Почему дверь заперта? — голос моего отца, как раскат грома в темном небе.
— Чтобы ты не вошел, — язык-то еле ворочается, а сил хватает лишь на то, чтобы снова сесть тебе на колени, чуть изменив позу.
Если он сейчас захочет войти, наплевать. Открою дверь и покажусь ему свежеоттраханным.
— Хм… — мнется под дверью, — закругляйтесь.
Удаляющиеся шаги… А жаль. Я хотел бы видеть его лицо.
— Ты бы открыл? — бубнишь мне в плечо.
— Ты знаешь, как страшен мой отец в гневе? Я бы не хотел его злости…
— И?
— Если бы не открыл, он бы разозлился…
— Ты бы открыл? Но он был бы в еще большем гневе.
— Да, но не открывать отцу — хамство…
— А открывать в таком виде — аморально!
— Ну тогда я лучше буду аморальным.
— А я бы остался хамом.