— Ничего он не знает, — ответила Надя.
Но здесь нам пришлось пройти в холл, и мы прекратили разговор. В холле было жарко. Кондиционеры не работали. Славик подвел нас к турникету, и мы увидели удивленного сторожа — коренастого мужчину в бронежилете.
Кажется, я уже рассказывал, как был модернизирован вход в Здание силами Коли? Теперь расскажу, что появилось буквально в последние дни, уже после возвращения Деда.
Рядом с кабиной вахтера по внутреннюю сторону перегородки появился кожаный диван, на котором день-деньской сидели, развалясь и позевывая, четыре или пять охранников с пистолетами и переговорниками у пояса. Эти ребята были взяты на работу уже Дедом, несмотря на трудные времена и недостаток наличных денег, насколько я знал, у концерна. По сравнению с этими ребятами даже бравый «афганец» Славик выглядел сущим ребенком.
Так вот, на эту четверку «быков», которые сидели «на своих рабочих местах» в ту минуту, когда мы приехали, Славик попросту не обратил внимания.
— Пропустить! — распорядился Славик.
Он положил на подоконник свой пропуск — маленький четырехугольник, запаянный в пластик. Я увидел фотографию Славика и строку, указывающую его должность. Но вахтер покачал головой. Он указал на компьютер, который стоял перед ним на столе, и я подумал, что вахтер хочет, чтобы данные о нас были внесены в «гостевую базу данных» — так, насколько я знал, полагалось. Но Славик повторил:
— Пропустить! — и с силой хлопнул пропуском по доске. Вахтер поднялся, а Славик расправил плечи. И пришлось шефу охраны господина Деденко сказать негромким голосом пару слов своему подчиненному. Вахтер вздохнул и пропустил нас.
Мы прошли мимо оторопевших обитателей кожаного дивана. Один из них попытался было встать на нашем пути, но Славик так глянул на парня снизу вверх, что получилось, будто он смотрит не снизу вверх, а сверху вниз.
— Ты что-то хотел? — спросил Славик.
И тут до меня дошло! Почему я думал, будто нам препятствуют? Нами восхищаются!
Короче, мы прошли в лифт и поднялись на двадцать второй этаж. Пару раз по дороге у меня возникало чувство, будто что-то не так, будто что-то сейчас произойдет, но я гнал это чувство от себя, повторяя и повторяя: наконец-то я скажу Деду, что между нами больше не стоят деньги! Согласитесь, желание сказать такое можно уважать.
Только мы переступили порог, я сразу заметил очередные изменения в обстановке Круглого кабинета. Дед сидел не на привычном месте на фоне сейфа, а в сторонке, в глубоком кресле, из которого он вскочил при нашем появлении:
— Снова здесь эта шлюха! — заорал он, указывая на Надю пальцем. — Она снова здесь!
Я опешил. И не столько из-за восклицания Деда. Меня изумил его внешний вид: левая рука висит на перевязи, ключица прострелена, бинт, покрывавший ее, почти насквозь пропитан кровью.
Я оглянулся на Славика. Он говорил, что Дед ранен, но я не ожидал, что Дед так беспомощно выглядит на самом деле.
Надя, поджав губы, молчала. Точно так же, как тогда, в моей квартире, когда мы увидели Деда, вернувшись из Европы. Я выступил вперед.
— Она не шлюха! — сказал я.
— Михаил Юрьевич! — с укоризной проговорил Славик. — Что с вами? Вы говорили привезти Пашу, я привез его… Вы говорили разобраться с Чернозубом, я разобрался…
Дед не слушал. Он затравленно озирался то на меня, то на Надежду, прижимал забинтованную руку к груди и выкрикивал побледневшими губами:
— А… Пашка… Отлично, Пашка, ты, выходит, здесь! Ты решил, что отдал мне долг? Хо-хо-хо, отдал. Но ты взял настоящими деньгами, а отдал фальшивыми…
Я остолбенело переваривал услышанное, а Дед тем временем продолжал:
— Вы знаете, что такое несколько лет жить в постоянном страхе? В постоянном напряжении? Я два года ждал покушения на себя, ровно два года! После того как я приехал в Москву из Тюмени, я купил себе квартиру на набережной, но жил не в ней… Я вынужден был делать вид, будто уезжаю домой, но возвращался сюда, в это дурацкое Здание, ночевал здесь… Стоило мне однажды приехать под вечер в квартиру, как на меня было совершено первое покушение…
Я сделал глотательное движение — уж очень неожиданно было слышать все это от Деда…
— А работа? — тем временем продолжал он. — Мое положение требовало от меня устраивать банкеты, презентации и прочие светские рауты… Каково мне было прятаться от людей? Всюду, где только можно, я посылал вместо себя других! Павлик, для кого ты писал речи? Думаешь, для меня?