Барон сложил руки.
— Почему вы упорно перечите мне, фройляйн? — сердито спросил он. — Какая причина заставляет вас остаться в Райхштейне, когда я предлагаю возможность увидеть пейзажи моей родины? — Его брови сомкнулись. — Если только вы не назначили свидание с вашим другом доктором!
Виктория встала.
— Я ничего не назначала, герр барон. — Она крепко ухватилась за край стола. — Просто мне кажется, что мое присутствие не будет полезным!
— А что, если я настою на своем? — отрывисто бросил он.
Софи удивленно смотрела на них. Она чувствовала, что за этим спором стоит нечто большее, чем просто вопрос о поездке в Хоффенштейн, и дернула отца за рукав.
— Папа, если фройляйн Монро хочет остаться, я не возражаю, — сказала она.
Барон загадочно посмотрел на нее.
— Нет? — Он щелкнул пальцами. — Очень хорошо, мы едем одни!
Глаза Софи расширились:
— Спасибо, папа.
Барон покачал головой, метнув в сторону Виктории пронизывающий взгляд.
— Не благодари меня, — бесстрастно обронил он и вышел, не сказав более ни слова.
После его ухода Виктория снова села за стол и бодро сказала:
— Ну, Софи, раз тебя не будет днем, тебе следует лучше поработать утром!
Софи кивнула, постукивая карандашом по зубам;
— Вы не очень-то любите моего отца, фройляйн?
Виктория зарделась.
— Ни то, ни другое, — решительно сказала она.
Софи нахмурила брови.
— Другим гувернанткам он нравился, — заметила она.
— Тогда они, очевидно, не похожи на меня, — сухо ответила Виктория.
— Да, очевидно, — задумчиво пробормотала Софи. — Меня вы тоже не любите?
Виктория вздохнула:
— Конечно, люблю, Софи. По крайней мере, могла бы, если ты перестанешь вести себя, как героиня готического романа!
— А что это такое?
Виктория покачала головой:
— Так, ничего! Ты меня тоже не любишь — поэтому вряд ли можно ожидать, что я буду тобой восторгаться.
Софи сморщила нос.
— Ну, — протянула она, — иногда вы кажетесь мне забавной.
— Да?
— Да. Когда ссоритесь с папой. Как вчера, например.
— Вчерашний вечер прошел очень неудачно.
— Почему? Из-за ссоры с папой?
— Наверное. Все равно я буду приходить и уходить, когда захочу, и не воображай, что если я извинилась, то буду подчиняться всем прихотям твоего отца.
Софи подперла подбородок ладонью:
— Никогда не видела папу таким сердитым, каким сделали его вы.
— Угу. — Виктория склонила голову. — Начнем?
Софи пожала плечами.
— Ну, давайте. — Она склонилась над своей работой, затем снова подняла глаза. — Учиться не так уж плохо, правда?
— Если ты так говоришь, то правда.
— Вам нравилась школа?
— Не особенно.
Софи усмехнулась:
— Да? Хорошо, а я думала, вы скажете, что нравилась.
— Почему ты так подумала?
— Люди всегда говорят, что им нравилось в школе. Взрослые то есть.
Виктория улыбнулась:
— Я же говорила, что не вру.
Софи снова заглянула в учебник:
— Если вы останетесь, сколько времени это продлится?
Виктория подняла брови:
— Пока ты не начнешь снова ходить в школу.
— В пансион?
— Наверное. Там обычно хорошо учат. Я сама училась в одном. Скоро будут каникулы.
— Родители вас навещали?
— Мои родители умерли, когда я была совсем маленькой. Меня воспитала крестная.
— У вас нет ни отца, ни матери?
— Да. — Виктория насторожилась. — А что?
— Так, ничего. — Софи пожевала конец карандаша. — Расскажите про свою школу.
— В другой раз, — твердо сказала Виктория. Затем смягчилась: — Скажи, Софи, тебе когда-нибудь хотелось носить красивую одежду?
Софи подняла голову.
— Мария вяжет мне платья и кофты, — сказала она.
— Знаю. Но ты хочешь носить юбки… или блузки? Возможно, брюки?
Софи фыркнула:
— Мария не умеет вязать брюки.
— Знаю. — Виктория спрятала улыбку. — Но я могу сшить.
— Вы?
— А что? У меня есть ткань.
— Правда? — Неожиданно для себя Софи заинтересовалась. — Зачем вам это?
Виктория вздохнула.
— Потому что мне хочется сделать тебя привлекательнее, — ответила она. — Наступает весна. Ты не можешь вечно носить вязаные платья.
— У меня есть несколько из хлопка, — сказала Софи.
Виктория могла вообразить, на что они похожи.
— Ладно, — сказала она с напускным равнодушием, — если они тебя полностью устраивают…
— Я этого не говорила, — поправила ее Софи.