— Ха-ха-ха!.. Чего доброго, в музей такого отправят!
— Хо-хо-хо!.. Хи-хи-хи!..
Потешались вранячане и над тем, как они попика своего перехитрили, веселились и просто так — от радости, что братушки все ближе и ближе подходят…
1944
Перевод Б. Диденко.
ШАКАЛ
Посвящается Петко Лалову
Городок наш принадлежит к числу тех разбросанных по Дунайской равнине поселков, которые поспешили скинуть сельское свое обличье, не успев еще обзавестись городским платьем.
Жители по-прежнему ложатся и встают с петухами, а в так называемом городском саду безраздельно хозяйничают поросята.
По вечерам на крыши домов вместе с сумерками опускается облако — иногда это белые клубы пыли, вздымаемые стадами коров и овечьими отарами, иногда — терпкий синеватый дым, разносящий ароматы соломы и навоза, которыми топят печи. Чаще всего дым и пыль смешиваются, и тогда стелющееся над крышами облако держится особенно долго.
Нельзя сказать, чтобы в городке вовсе не было электричества, но дает его мельничное динамо, так что свет то горит, то нет — в зависимости от уровня воды в нашей речушке, такой романтической под сенью ив.
Есть у нас в городке и земледельческий банк, и читальня, и полицейский участок, но наибольшей известностью среди городских учреждений пользуется околийский суд, куда сходятся по своим делам и тяжбам крестьяне и с придунайской равнины и с гор.
На днях я зашел в контору к своему куму — адвокату, но соседский сапожник сказал мне, что тот отправился в суд и что искать его надо там.
Вступил я в храм околийской Фемиды, отыскал адвокатскую комнату и осторожно заглянул в нее, дабы не помешать адвокатуре в ее проникновенном изучении неисповедимых путей правды и лжи. Не выпуская дверной ручки, я просунул голову в щель, чтобы подать куму знак, но моя деликатность оказалась излишней, так как в тот же миг святую тишину храма нарушил какой-то человекоподобный лай:
— Г-где на-находишься! С-сними ша-шапку! Кто кричал, кому?
Я обернулся, и тут же с удивлением понял, что крик относится именно ко мне.
Какой-то застегнутый на все пуговицы человек с лицом фанатика вперил свои желтые шакальи глазки в мою шапку. Губы у него дрожали — ужас, обуявший его, был так беспределен, словно он увидел не самую обыкновенную добруджанскую баранью папаху, а двухтонную бомбу, летящую с самолета прямо ему в голову.
Я ответил добродушной, вполне благовоспитанной улыбкой, но это еще больше взбесило шакала:
— Тебе го-говорят или нет? Сними шапку!
— Шапку я, милейший, привык снимать, только когда сам сочту нужным, — примирительно и спокойно говорю я шакалу.
— Что-о? З-здесь официальное, присутственное м… м… место!
— Не официальное, а нейтральное, — улыбаюсь я. — Разве вы не видите, что я стою на пороге?
Оборачиваюсь, чтобы поделиться с адвокатами своим недоумением, но те замерли, затаив дыхание, словно перед ними не какой-то жалкий шакал, а дикий рассвирепевший африканский лев. Ах, черт подери!
— Я на тебя акт составлю! Я н-научу тебя к-ка-ак в ш-шаике ходить!
— Ну что ж, это ты можешь! — медленно, но грозно надвигаюсь я на него. — Хоть два штрафа тебе уплачу, а шапку снимать не стану! С-слышишь?
— С-слышу! С-слышу! — поспешно отступил назад шакал и ринулся куда-то в канцелярии составлять акт.
— Бежим, брат, бежим! — схватил меня кум за руку и изо всех сил (а человек он крепкий) потащил вниз по лестнице.
— Да подожди! Не желаю я удирать от какого-то шакала! — вырывался я. — Черт с ним, уплачу штраф!
— Идем! Идем скорей! — не отпускает меня кум. — Ты же ничего не знаешь!
Нам удалось смешаться с затопившей коридоры толпой истцов и ответчиков; а выбравшись оттуда, мы укрылись в конторе кума, расположенной неподалеку.
Только там он перевел дух, вытер со лба пот, наклонился ко мне и, хотя в комнате никого, кроме нас, не было, зашептал:
— Послушай… Он ведь не только ш-шакал!.. Он же еще и п-патриот! Если только он догадался, кто ты и откуда, а главное, если он сообразил, что ты мне родня и приятель, — прощай моя адвокатская карьера! Он так начнет меня мытарить с назначением дел к слушанию и пересмотрами, что от меня все клиенты разбегутся. Видал, как все адвокаты уткнулись в свои бумаги? Чтобы судья, не приведи бог, не подумал, что этот деревенщина, не пожелавший снять шапку, пришел к кому-нибудь из них. Я и сейчас не уверен, что гроза пронеслась… Он еще может взять да арестовать тебя! Ведь это… Как ты его назвал? Шакал? Нет, это гиена! Ягуар! Разъяренная очковая змея. По его милости добрая половина наших адвокатов сослана в концентрационные лагери.