Однажды Карягды вывел из землянки целую группу пленных. Вдруг они один за другим упали на землю и, хватаясь за сапоги Карягды, стали молить о пощаде. Они целовали ему ноги и ползали перед ним по земле.
— Трусы! — кричал Карягды с омерзением. — Трусы! Семь проклятий семи вашим поколениям!
Село за селом освобождал батальон на своем пути. Уже была очищена от захватчиков Курская область. И уже вступили наши войска на землю Украины.
За Карягды установилась слава храброго солдата. На его груди красовался орден Красной звезды и поблескивала медаль «За отвагу». Командир разведки взял его к себе в помощники и доверял ему самые ответственные задания.
— Мне вот что, Карягды, нравится в тебе, — говорил ему командир. — Возвращаешься ты с дела с результатами, а не с оправданиями. У тебя всегда результат есть!
Разведчики жили дружно. Карягды особенно все любили, потому что он, несмотря на свои заслуги и славу, никогда не кичился. Это был, кстати сказать, прирожденный разведчик: зоркий глаз, предприимчивость, самообладание.
Как-то раз Карягды вышел в разведку во главе отряда примерно в двадцать человек. Дело было на рассвете.
Разведчики подошли к деревне, в которой нужно было добыть необходимые сведения. Крестьяне сообщили им, что гарнизон состоит из роты немцев, которые далеки даже от мысли о том, что вблизи могут появиться русские.
Карягды разделил свой отряд на две группы и повел наступление с двух сторон.
Неожиданное нападение в первую минуту вызвало среди немцев переполох, но, оправившись, они стали оказывать довольно сильное сопротивление. На правом фланге у них работал станковый пулемет, с левого действовал автоматчик.
Карягды разглядел спрятавшегося в кустах немецкого офицера. Расстояние до этих кустов было метров сорок. Офицер был, очевидно, командиром роты. Возле него и находился автоматчик.
Карягды решил про себя:
— Обязательно надо отвлечь пулемет.
Он дал распоряжение обойти деревню и подойти к пулеметчику сзади. Сам же приблизился к кустам, где расположились офицер и автоматчик. Завязался поединок. То с одной стороны следовали выстрелы, то с другой, то одна сторона отступала, то другая. Постепенно Карягды оттеснил офицера. Тот, как видно, понял, что преследующий смуглый солдат, до тех пор не отстанет, пока не убьет его.
Офицер отполз за бугор и стал автомат перезаряжать. Карягды, умело применившись к обстановке, в два прыжка занял позицию, наиболее выгодную для него в данном случае.
— За кровь Мухота! — закричал он и дал очередь.
Еще прыжок и Карягды очутился возле офицера. Пули сделали свое дело и, даже не успев закрыть глаза, немец умер. Он так и лежал с открытыми глазами.
Разведчики, нападавшие с левой стороны, почувствовали, что оборона противника дрогнула. Они просочились в деревню и начали обход. Пулеметчик, чуя неладное, растерялся.
Карягды сорвал с убитого офицера его шикарную шапку и, швырнув ее оземь, крикнул:
— Вперед!
Тут немецкая пуля угодила Карягды в ногу. Он стал перевязывать рану, не ведая, что рассечена у него, раздроблена берцовая кость.
Разведчики, находившиеся на правой стороне, видели, как Карягды взял верх над офицером, но о том, что он ранен, они не знали.
Пулеметчик оказался под ураганным огнем разведчиков. Он и головы не мог поднять, поэтому стрелял беспорядочно. Вскоре пулеметчику пришлось услышать довольно неприятный сухой треск: это его собственный затылок трещал под ударом приклада.
Отдохнув в деревне, батальон двинулся дальше, но Карягды пришлось распрощаться с боевыми товарищами. По одному приходили они к нему, славные разведчики, друзья по войне, милые сердцу люди, с которыми он столько дней и ночей провел вместе, с которыми шел сквозь снег и огонь войны, ел из одного котелка, укрывался одной шинелью. Теперь они приходили к нему прощаться. Они жали ему руку, обнимали его и уходили со слезами на глазах.
Пришел попрощаться и командир батальона.
— Ничего, Карягды, — сказал он. — Что же, на то и война. Ничего… Скоро поправишься и вернешься.
И командир погладил Карягды по голове. Хотел Карягды сказать что-либо на прощанье, но волнение помешало ему.
Ушел батальон. Карягды остался.
«Сколько же времени я пролежу в госпитале? — спрашивал себя Карягды. — Может быть, уже никогда я не найду своих товарищей…»
Что его ожидает в госпитале, об этом он не думал. Его доставили в госпиталь с опухшей и почерневшей ногой. Его выкупали в бане и понесли в перевязочный кабинет. Карягды увидел сестер в белых халатах и с белой марлей на лицах. А врачи ему показались стариками, и у всех лица были решительные, и в очках.