Махидиль очень любила свою мать, ни на минуту не желала расставаться с ней. Мама была для нее всем — и радостью, и успокоением. Ее вечно печальные, как у газели, глаза, лицо, усталое от постоянных забот, даже стиранное-перестиранное платье с заплатками — все для Махидиль было преисполнено особой прелести. И она, сколько себя помнит, всегда старалась помогать часто болевшей матери.
Однажды Махидиль не на шутку расхворалась. Очень не хотела мать отдавать девочку в больницу, но все же поняла, что это единственный и самый разумный выход. Взяв дочь на руки, она вышла из дома. Ослабевшая за долгую зиму и еще не оправившаяся после болезни женщина, прижав к груди девочку, с трудом брела, боясь поскользнуться, к остановке трамвая. К счастью, ей повстречался мальчик лет двенадцати — большеглазый и улыбчивый.
— Позвольте, я помогу вам, тетенька — вызвался он. — Дайте мне узелок или ребенка.
— Спасибо, родненький. Руки прямо отваливаются... Возьми-ка девочку... Спасибо тебе, голубчик. Доброта твоя не забудется.
На остановке они долго ждали трамвая. Как назло он не появлялся. Народу собралось порядочно.
— Пойдемте пешком, — предложил мальчик. — Я вам помогу. В трамвае сейчас будет тесно... Еще и не сядешь...
— Далеко ведь, — засомневалась женщина.
— Не очень, я знаю дорогу. Пойдемте.
Как мальчик и говорил, они дошли до больницы за полчаса. В приемном покое Махидиль раскрыла глаза и удивленно огляделась.
— Мама, кто этот дяденька? — тоненьким голоском спросила она.
— Это не дяденька, а твой братик, — улыбнулась, пошутив, мать.
Мальчик кивнул и ласково сказал:
— Меня зовут Камиль. Мы принесли тебя в больницу, и теперь ты скоро поправишься.
— Пусть исполнятся все твои желания, родной, — произнесла женщина. — Спасибо тебе, Камильджан, расти большой и умный, ты хороший мальчик. Пусть жизнь твоя будет счастливой.
Махидиль переодели в больничную одежду, отнесли в палату на втором этаже и положили в кроватку возле окна, через которое на фоне яркого неба виднелись сосульки, свисающие с железной крыши, и верхушки голых, грустных деревьев.
Как мать ни просила, ей не позволили остаться подле Махидиль: ведь девочка уже старше трех лет. С трудом пересиливая собственную немощь, она только через день смогла навещать Махидиль и часами просиживала возле единственной дочери.
Махидиль начала поправляться. Она уже вставала с постели и играла с соседями по палате. А когда дети поднимали слишком большой шум, дежурная няня укладывала их в постельки, и Махидиль часами наблюдала за каплями, стекавшими с крыши и звонко ударявшимися о землю, за птицами, прыгавшими с ветки на ветку, за движущимися отарами облаков, а пуще всего за улицей, на которой вот-вот могла показаться ее мама.
А мама не приходила уже несколько дней. Махидиль горько плакала, укрывшись одеялом, и никакие уговоры врачей и нянь не могли ее утешить. День проходил за днем. Мать Махидиль не появлялась, и в больнице забеспокоились...
И вот как-то утром Махидиль случайно подслушала в коридоре разговор двух женщин с дежурной сестрой.
— Скончалась, бедняжка, наша соседушка, — говорила одна из них, а вторая только сочувственно охала. — Вот мы и пришли проведать сиротинку. Решили миром вырастить ее, исполнить волю покойницы. Отдайте нам Махидиль, когда поправится.
— Мама! — раздался вдруг тоненький голосок. — Я хочу к маме! Мама, мамочка, где ты? Я хочу к тебе! Я не пойду с вами! — билась в истерике девочка.
И снова целыми днями сидела она, опершись о подоконник, неотрывно глядя на улицу...
Пришла весна, укрыв все зеленым покрывалом, весело журчала вода в арыках, корни деревьев наливались соком. В один прекрасный день окна были распахнуты настежь, и аромат цветов и благоухание трав ворвались в палату вместе с пением птиц. Но ничто не радовало душу ребенка. Махидиль не отрывала глаз от заветного поворота, из-за которого вот-вот должна, обязательно должна появиться ее мама... Но мамы все не было... Однажды она заметила на улице знакомое лицо. Откуда она его знает? Да ведь это Камиль!
— Камильджан! Камильджан! — закричала Махидиль.
Мальчик, увидев ее в окне, обрадованно замахал рукой. В другой руке он держал маленький узелок.
— Иди ко мне! — крикнул он.
Они встретились на лестнице.
— Каждую неделю прихожу сюда, но ведь я даже не знаю, как тебя зовут, и поэтому никак не мог тебя разыскать. Скажи фамилию, говорят мне. А откуда мне знать твою фамилию. Ты поправилась? Ой, тебя совсем обстригли!