Прочтя это первый раз, я был уверен, что буду ржать либо фейспалмить на протяжении всего этого действа. Однако мне довелось удивиться дважды. Первый раз, когда Ксантиппа рассказала мне, что история-то почти достоверная! В смысле, правда была такая знаменитая конструкторша, которая много сделала для авиации, и она действительно сама ни разу не поднималась в воздух — вроде бы просто потому, что очень боялась высоты. Ну, естественно, в жизни там не было никакой драматической любовной истории, наоборот, эта тетка была замужем за конструктором-двигателистом, они даже вместе какой-то отличный самолет разработали. И дети у них имелись. Уже в возрасте за пятьдесят ей все-таки пришлось полететь на самолете, из-за чего она простудилась, заболела воспалением легких — и больше уже не оправилась.
Второй раз я удивился, когда история на сцене не на шутку меня захватила! Да, серьезно. И все из-за исполнительницы главной роли! Не было никакой наивности и испанского стыда, была отличная девушка на сцене, захваченная высокой целью и готовая упорно ради нее работать, которая и пела, и страдала, и мечтала… Великолепная актриса, невысокая, худенькая дама с таким голосом, который хотелось назвать «сладким» — слушал бы и слушал! Девчонки тоже сидели, завороженные.
— Я же говорила тебе, Полина Ладова — классная! — тихо вздохнула Рина, беря меня за руку. — Еще лучше, чем в записи!
— Да-да, — закивала Ксантиппа, сжимая другую мою руку. — Я думала, что это чепуха, мол, что в реале лучше слышны эмоции, чем на аудио! А оказывается, нет!
— Ага, круто поет! — с энтузиазмом закивала Ксюша. — Мне даже понравилось!
— У нее такой голос, как будто она пытается с нами сердечную связь установить, — серьезно сказала Лана. — Только без магии.
— И точно, — удивленно согласилась Лёвка. — Немножко похоже!
У меня такого ощущения не было — все-таки связь с девочками чувствовалась гораздо сильнее и острее! — но да, если подумать, казалось, будто прима пытается тронуть меня за сердце, и у нее даже получается.
Когда представление кончилось, мы сидели под таким впечатлением, что даже не хотели расходиться. Исполнители уже дважды вышли на сцену раскланяться, уже включился свет и зрители начали выходить из зала, а девчонки все обсуждали пьесу. Как-то не верилось, что такой замечательный вечер кончился.
Я уже открыл рот, собираясь позвать моих дам куда-нибудь попить кофе, а потом махнуть на полюбившийся нам еще с прошлых визитов в Лиманион Рыбацкий мыс, любоваться ночными огнями — как вдруг в ложу заглянул один из служителей театра, легко опознаваемый по терракотово-желтой униформе.
— Прошу прощения, — сказал он, — дорогие гости, могу ли поинтересоваться: вы, случайно, не уважаемые Девочки-Лошадки?
— Да, именно они, — сказала Рина дружелюбно. — Надо же, и здесь о нас слышали!
— Как удачно! — обрадовался служитель. — Если у вас есть свободное время, госпожа Ладова очень просит оказать ей честь и зайти к ней в гримерку. Она ваша большая поклонница.
— Ух ты! — воскликнула Ксюша. — А мы — ее большие поклонницы, ни фига себе, как совпало!