— Верно.
Мы снова зашагали по подземному царству угля. Шум становился сильнее. Вот показались две женщины, работающие на навалке угля в жолоб. Жолоб был подвешен к потолку на железных балках неритмично подергивался взад и вперед, проталкивая уголь вниз.
— Что это за штука такая?
— Трясучка, трясучка! — закричала Роза.
Так мы и прозвали рештак «трясучкой».
— А кто ее двигает? — спросил Коля.
— Электромотор. Вот видите два каната, они соединены с приводным механизмом. Они и дергают жолоб.
Мы спустились немного ниже. Здесь проходила узкоколейная линия, на которой стояла вагонетка, и «трясучка» сыпала в нее уголь. Вдруг сзади нас раздался лязг рельс.
— Сойдите с рельс, ребята.
Из-за поворота показался огонек. Это была вагонетка, впереди которой висела лампочка.
— Как дела, Борис? — спросил каталя десятник, когда вагонетка поровнялась с нами.
— Известно, как сажа бела, — ответил тот, улыбаясь, и белые зубы сверкнули на его черном лице. — По-стахановски идут дела.
Мы направились по рельсовому пути. Свернули вправо и прошли в небольшой тупик. Здесь стояла точно такая же «трясучка», какую мы уже видели. В конце этого коридора были небольшие квадратные отверстия, которые уходили вверх. Шахтеры называют их гезенками. Они служат для доставки леса и переброски угля из одной этажной выработки в другую. Мы полезли вверх по гладкому жолобу. Выработка была настолько узка, что пройти между стеной и жолобом не было возможности.
— По гезенку, ребята, осторожней, не спустите сверху уголь, — предупредил проводник, первый скрываясь в темном колодце.
За ним двигались ребята. Лев Белов и Володя Бабошин были последними. Обождав, пока все забрались в проход, они хотели подойти к гезенку, как вдруг сверху посыпался сначала мелкий уголь, а затем полетели крупные куски. Лев и Владимир прижались к холодной стене, со страхом глядя, как перед ними в тучах пыли падали на железо большие куски антрацита. Вот сейчас один из кусков, который покрупнее, повернет в их сторону и ударит. Когда все стихло, ребята поползли по выработке.
— Ну как, живы? — встретили-их наверху.
— Кто это из вас так постарался страху нам напустить? — спросили ребята.
— Колю Антонова благодарите, — ответила Роза.
В выработке работали женщины. Они сгребали уголь к гезенку, чтобы затем спустить его на «трясучку». Пройдя несколько метров вдоль выработки, мы услышали стук отбойного молотка. А вот и сам шахтер. Весь черный, он сливался с темной стеной угля, и только отбойный молоток, которым он ловко орудовал, блестел металлом. Забойщик, слегка наклонившись вперед, откалывал куски угля. Молоток дрожал и сердито шипел.
Когда мы подошли, забойщик выключил молоток.
— Что, шахтеры, пришли? — спросил он, улыбаясь.
— А вы нас научите, мы поймем, — за всех ответил Коля Антонов.
— Научить? Это быстро можно. Бери, — сказал забойщик и протянул молоток.
Коля взял молоток и подошел к угольной стене забоя.
— А теперь жми, — учил его шахтер. — Жми!
Собрав все силы, Коля налег на молоток, тот зашипел и всей пикой ушел в мягкий уголь, так что его еле вытащили.
— Нет, ты, брат, не так. Ты не силой, а хваткой бери, — сказала ему шахтер и, взяв молоток, начал бурить. Уголь шумным потоком посыпался к его ногам. — А теперь ты попробуй.
На этот раз у Коли получилось лучше.
— Из тебя хороший шахтер выйдет, — похвалил шахтер. — Кончай школу и валяй в шахту.
Каждый из нас по очереди попробовал бурить отбойным молотком. С первого раза, конечно, не получалось.
Из забоя мы через темный проход вышли в широкий, освещенный электрическими лампочками коридор. Выработка была просторная, со сплошным креплением. Проводник сказал:
— Это главный квершлаг.
— А это что такое?
— Выработка, идущая вдоль угольного пласта.
Мы не дошли до конца квершлага и свернули в наклонно спускающуюся выработку. Это был штрек — выработка, прорезывающая угольный пласт. Мы свободно спускались по широким сходням. Все залито светом, и трудно было представить, что мы находимся под землей в шахте.
На нижнем квершлаге кто-то из ребят крикнул:
— Ребята, лошади.
— Где? Какие лошади?
В стене забоя помещалась конюшня, в которой стояло несколько лошадей. Лошади жевали сено.
Из шахты мы выбрались к вечеру.