— А ты брось дорожкой ловить. Вот я сейчас заброшу удочку, и мне какая-нибудь другая рыба попадет, — сказал Миша и отложил в сторону блокнот в карандаш. Он насадил кусочек хлеба на крючок и забросил удочку в воду. Поплавок моментально дернулся и пошел ко дну. Миша потянул, но удилище угрожающе согнулось. Тогда он осторожно и постепенно стал подтаскивать добычу к лодке.
— Вася, хватай за плавни, — шопотом сказал он мне.
— А кто это? Может быть, она кусается?
— А ты не за рот, а за плавни хватай.
Я опустил руки в воду.
Это был большой широкий карась.
Приближалась ночь. Костя тихонько греб к противоположному берегу. Озеро было спокойно, и только за лодкой оставался след. Вокруг нас стаями летали утки, садились недалеко от лодки, удивленно смотрели на нас.
— Как их много здесь, — с завистью сказал Миша. — Вот бы у нас на Вислянке было столько.
Курлыкая, прилетел караван гусей и плюхнулся недалеко от лодки. Мы не стали стрелять птиц.
Южный берег озера, в противоположность восточному, сух и привлекателен. Возле берега осока, широколистые лопухи и белые лилии. Попадаются островки, заросшие кустарником молодой, ольхи и цветами «кукушкиных слез».
Здесь было так приветливо, что мы стали негодовать на первых открывателей озера за их поспешное название ему. Озером рая, а не ада следовало бы назвать это озеро.
Соловей
Маленькие брэмы
Кто из ребят не любит читать книг о жизни зверей, птиц, книг, где рассказывается о рыбах, о путешествиях, о приключениях? Кто из ребят не любит перелистывать книги с картинками из жизни природы?
Помню, когда я был совсем маленьким, у нас в доме появилась откуда-то старая-престарая книга, без корочек, с массой картинок со зверями. Наслаждением для меня было зимними вечерами перелистывать и подолгу рассматривать зверей и птиц всего земного шара.
Когда я подрос и уехал учиться в другую школу, моей книгой завладела сестренка. В прошлом году, к великой моей жалости, сестренка вырезала интересные картинки и раздарила подругам в обмен на куклы и игрушки, а большую часть растеряла.
Вспомнив свой интерес к книге с картинками, я понял страсть к природе, к таинственной иногда жизни животных, которая поглощала всю жизнь моего приятеля Вилачева Аркадия.
Он был у нас в школе зачинщиком и руководителем юннатско-краеведческого движения.
Как-то однажды мы смотрели картинки в книгах Брэма. К нам подошел Вилачев, смотрел-смотрел через наши головы в книгу в говорит:
— Хорошо Брэм пишет, но о наших зверях и птицах у него мало написано.
Разгорелись споры, поднялись крики:
— Где ему, Брэму, больше Аркашки знать?
— Вилачев сам о зверях книгу пишет. У него про одного только волка сто страниц написано.
Иные ребята смеются, а кто и защищает Вилачева в спорах:
— Правда, Брэм не все знал о зверях.
Долго бы еще спорили мы, если бы в класс не заглянул директор. А директор у нас охотник, рыболов, краевед. Приоткрыв дверь, Николай Павлович спрашивает:
— О чем шумите, юные герои, что возмутило вас?
Вилачев пожаловался, что на него нападают из-за Брэма.
Узнав, в чем дело, директор спрашивает Аркашу:
— Ты сдался им в споре или продолжаешь настаивать на своем?
— Нет, не сдаюсь, — ответил Вилачев.
— Молодец, Аркаша. Защищайся, ты прав.
На этом как будто дело и кончилось; Но вскоре по школе разнесся слух, что в краеведческом кружке затевается что-то интересное, а что — толком сказать никто не мог.
По классам прошли различные слухи. Одни говорили даже, что Вилачев хочет дрессировать воробья.