— Да это наверно не Сим, — упрямился Шура. — Как это может река исчезнуть под землю, а потом снова появиться?
— Ну, ты и Фома неверующий, — рассердился Федя. — Если хочешь, я тебе сейчас докажу. Срежьте, ребята, свежей коры с березы.
На коре Федя нацарапал гвоздем какие-то слова, свернул ее трубочкой, бросил в воду и, когда сверток исчез под скалой, крикнул:
— Теперь за мной!
Мы бежали километра два вокруг горы. За горой из-под земли река продолжала свое течение. Мы уселись у самого выхода необыкновенной реки.
Недолго мы сидели на берегу — из-под камня вынырнула берестяная трубочка.
— Лезь, неверя, в воду, — распорядился Федя. — Достань и читай.
Шурик достал бересто из воды, развернул его, прочитал и, смущенно улыбаясь, сказал:
— Вот теперь верю. Ну и река!
Я взял у него из рук бересту и прочитал:
— «Убедись, дурень Шурка», — было нацарапано на нем.
— Это место я хорошо знаю, — рассказывал Федя. — Проплыть бы по всему подземному течению реки. Вот бы, наверное, интересно было посмотреть — чего там под горой. И озера подземные, и дворцы всякие, и пороги, наверное, есть.
Сумерки сгущались быстро. Мы решили построить на скорую руку плот и плыть по реке домой. Когда мы подплыли к заводу, было уже совсем темно.
ТУРГОЯК.
Рис. ученика 6 кл. Р. Столярова (г. Челябинск).
Спит Тургояк
Живая гора
В село. Говорливовское мы пришли рано утром.
Возле избы, на которую нам показали, нас встретил бодрый старик с большой седеющей бородой.
— Где тут Трофим Бодров живет? — спросил я.
— Тот, что мастак по камням ходить… — добавил Ваня Семенов, мой приятель и заядлый путешественник.
— Я и есть, ребятки, — ответил старик, глядя на нас из-под черных бровей веселыми глазами.
Мы рассказали ему о своем желании побывать на Полюде, на Говорливом и спросили о дороге.
— Это, мы можем, — ответил старик. — Хлеб-то у вас есть в дорогу?
Мы ответили, что есть:
— Ну, значит, сейчас и пойдем. Я сам вас сведу.
Дед обул лапти, снял со стены ружье, захватил котелок, и мы отправились.
До Говорливого шли часа полтора. Шли через лес, через заросли ельника, прыгали по кочкам на болоте.
Недалеко от цели нашего путешествия дед Трофим остановился и сказал:
— Чур, уговору слушаться: не моги шуметь до поры, камень может проснуться, и тогда плохо будет.
— Как камень проснуться может? — удивились мы.
— А вот так: проснется и осерчает. Беда не любит шуму, пока дремлет. Вы нишкните до поры.
Мы обещали, заинтересованные таинственностью уговора. Вот и Вишера! Как красива эта река! Многоводная, несет она свои синие холодные воды с севера в матушку-Каму. Когда-то давно эта забытая ныне река была известна не только на Руси, но и далеко в жарких странах Азии, в Персии, Византии. Сюда приезжали купцы из солнечных стран торговать «мягкую рухлядь» — пушнину. Где-то здесь у камня Говорливого, у Полюда существовала легендарная страна Биармия, завоеванная новгородцами. Где-то здесь существовали богатые города, жили люди… А теперь — куда не посмотри — леса могучие, непроходимые и голые камни.
Сколько чудес, сколько тайн скрыто на этих землях?!
Вышли к реке. В этом месте над Вишерой висели высокие темные отвесные скалы. На вершине этой огромной каменной стены росли ели, трава и дикие цветы.
Дед Трофим знаком заставил нас молчать и, выйдя вперед, встал перед скалой, снял шапку и громко сказал:
— Здравствуй!
— Здравствуй, — ответил отчетливо чей-то голос.