Лёса хоть и самый младший из нас, но и самый бывалый. Нынче ему исполнилось только двенадцать лет, а он уж успел и на сплавах, и на обжиге угля, и на охотах побывать. Его всегда приятно слушать, когда он начинает рассказывать.
— Мне отец говорил, — начал Лёса, — когда он еще совсем молодой был, оборвалась с Соколихи большущая скала и грохнули в Казамаш.
— Ну и что?
— Испугались в поселке: среди белого дня вдруг такой гром грянул, что стекла в избах повыбило. Побежали сплавщики к горе, глядь — река скалой запружена. А время как раз к сплаву. Бились, бились, но в тот год так и не спускали сплав, нельзя был из-за запруды.
— Куда-же запруда девалась?
— Отец рассказывал — целый год весь народ разбивал скалу и очищал русло реки. За год расчистили.
— Эй, откуда тут камнищи такие? — донесся крик Пимы. — Эй, ребята!
— Вот это и есть обвал, — сказал Лёса. — Бежим.
На берегу действительно было нагромождено много каменных глыб.
— Вот тут и оборвалась скала с Соколихи, — подтвердил Лёса и предложил: — Давайте купаться перед подъемом.
Искупались, посинели от холода: вода реки течет с гор и из горных ручьев, поэтому холодная, как лед. Перенесли белье на другую сторону, оделись и начали подъем на гору. Через полчаса устали, даже Пима перестал петь и смеяться и тяжело дышал, а Малик чуть не по земле волочил язык. Подъем затруднял глыбы, которые приходилось то и дело обходить. Постоянно срывались с камней и из-под ног с шумом катились оторвавшиеся мелкие камешки. Они быстро исчезали внизу, и вскоре оттуда слышался сильный шум, точно от большого обвала.
Первым не выдержал Пима:
— Отдохнем, ребята, — взмолился он. — Устал я, круто больно.
Решили отдохнуть и заодно испекли в костре по паре картошек. После отдыха итти стало еще тяжелее. Хорошо, что скоро увидели поляну, заросшую малинником. Быстро пошли к ягодам, но вдруг Лёса, шедший впереди всех, закричал:
— Змея!
Мы бросились к нему: метрах в трех, на камне лежала серая змея, в метр длиной. Она зло шипела, открыв пасть. В змею полетели камни, она юркнула за камень и исчезла. Подождав немного, мы подошли осмотреть камень и увидели нору. Малик стал было царапать нору когтями, но Пима отогнал его:
— Давайте выкурим ее из малинного места, — горячился Пима. — Чего она здесь пугает всех, ягоды стережет, что ли?
Быстро натаскали ко входу в нору сухих листьев, хворосту и подожгли. Костер получился большой и жаркий. Огонь быстро нагрел камни, и змея решила удирать. Она выскочила из норы и, попав в пламя и на горячие угли, запрыгала в костре, высоко подскакивая в пламени. Когда костер догорел, мы ничего не могли найти в нем; может быть, змея и убежала.
Неожиданная встреча с змеей испортила аппетит на малинник. Боязно было забираться в густые кусты, ничего не видя под ногами. Мы решили искать другое ягодное место. Лёса пошел впереди, еле пробираясь сквозь густой кустарник. Он хорошо умел «видеть» невидимую тропу зверя и шел не сбиваясь.
Я завидовал Лёсе: он моложе меня на два года, а горы и леса знает куда лучше. Вот и сейчас он увидел что-то на траве возле ручья, присел и внимательно разглядывал.
— Ты чего увидел, Лёса?
— Кто-то здесь недавно траву ел, — серьезно ответил он.
И верно, трава возле ручья была сгложена.
— Неужели козлы? — спросил Пима, хватаясь за кинжал.
— Вон там песок есть у воды, — ответил Лёса, направляясь под гору. — Может, там остались следы.
На песке ясно отпечатались следы: большое копыто. Малик обнюхал след и громко залаял.
— Корова. Куда забрела! — воскликнул Пима.
— Только у этой коровы копыта побольше, — сказал Лёса.
— И правда!
— Это такая корова, — продолжал Лёса, — что встречать ее без ружья нельзя — убьет. Сохатый это, а не буренка.
Так пробродили мы по Соколихе целый день. Досыта наелись и набрали в корзины малины. Жаркое солнце перестало греть, собираясь уйти спать за горизонт, а до вершины было еще далеко.
— Заночуем здесь, — предложил Лёса. — Все равно засветло не спуститься до Казамаша. А здесь хорошо!
Мы с Пимой не особенно восторженно встретили его предложение. Пима заметил:
— На камнях спать холодно…
— Знаю, почему тебе холодно, — засмеялся Лёса. — Я и сам змей боюсь. Будем спать вон там, — и он указал на деревья.
— На деревьях! Идет, согласен, — обрадовался Пима.
— А ты, Миша? — спросил меня Лёса.
— Я тоже согласен, а вот как Малик.