Рассказал он о Грибанове и ещё кое-что интересное: оказывается, к Петру утром 12 июля заходил друг, с которым они выпили пива. Ну, а что такого – вторник, начало дня, мужики набираются сил, картина, скажем мягко, узнаваемая. Душа у мужиков развернулась и потребовала продолжения. Пётр обратился к супруге с просьбой дать ему денег, на что та ответила бранью, помянула про развод, изгнание из дома и прочие сопутствующие детали семейного конфликта. В результате сконфуженный Петр Грибанов попрощался с другом и от дальнейшего пития вынужденно отказался. Деталь эта была в глазах оперативников угро весьма немаловажна, она означала, что родители убитой девочки жили недружно, конфликтно, несчастливо и дети им могли быть обузой.
Относительно событий 12 июля, то есть того дня, когда пропала Герда Грибанова, подозреваемый дал исчерпывающий ответ. Согласно его заявлению поутру он отправился на товарный двор железнодорожной станции «Свердловск-Сортировочная», где проследил за погрузкой вагона треста, после чего вернулся домой. Произошло это примерно в 13:30. Затем, около 15:30 он и его жена Надя отправились на велосипедах в гости к родному брату Ивана Александру, проживавшему на площади Коммунаров. Брата дома не застали, но тут подошёл друг брата, и они втроём выпили четверть литра водки. Домой они отправились примерно в 19:15, но по пути заехали на станцию Сортировочная, где Иван расплатился с грузчиками, работавшими на погрузке вагона утром. В общем, домой на улицу Первомайскую супруги Леонтьевы вернулись к 9 часам вечера, то есть к тому моменту, когда Герду Грибанову в последний раз видела гражданка Дымшиц. Девочку они, однако, не видели, а это заставляет думать, что возвращение имело место чуть позже 21.00. Однако далее Леонтьев сказал самое интересное. По его словам он вышел во двор помыть велосипеды перед тем, как заносить их в жилую комнату. Во дворе он видел деда пропавшей девочки – Михаила Грибанова – который, вообще-то, поисками не занимался. Во всяком случае, Леонтьев не понял, что дед кого-то ищет: тот к нему не обращался, ничего не говорил, не кричал, не суетился, ходил по двору и всё! А чего он ходит, кто ж знает?
Леонтьев занёс велосипеды в дом и опять отправился с женою на прогулку. Гуляли они по улице Ленина с 21:30 до 23 часов, встретили, кстати, заместителя управляющего трестом «Главлегснаб» товарища Альтера и поговорили с ним некоторое время. После возвращения домой супруги легли спать. В этой связи интересен следующий нюанс: даже в 23 часа, то есть во время возвращения Ивана и Надежды Леонтьевых с прогулки, никакого переполоха из-за пропажи девочки не наблюдалось. Никаких криков, никакой беготни. Ну разве так ищут пропавшего ребёнка? Об исчезновении Герды свидетель, по его словам, узнал только в 3 часа ночи или даже позже: в дверь комнаты Леонтьевых постучала Варвара Грибанова, жена Петра и мать Герды, осведомилась, не у них ли находится девочка. Леонтьевы открывать дверь не стали, просто ответили, что девочки тут нет, и снова легли спать.
Забегая вперёд, отметим, что сотрудники уголовного розыска тщательно поверили показания Ивана Леонтьева, и они нашли полное подтверждение. Леонтьев действительно находился там и в то время, как сообщал об этом при допросе.
Заслуживают интереса ответы этого человека на несколько принципиально важных вопросов, заданных лейтенантом Кузнецовым. Говоря о том, когда он видел Герду Грибанову в последний раз, Леонтьев заявил, что это было примерно в 13:30 12 июля, когда он вернулся с утренней погрузки вагона. Об исчезновении он узнал, как отмечено выше, только в 3 часа ночи 13 июля. О том, что в кустах за домом найден труп Герды, он услышал в 7 часов вечера 16 июля, но деталей случившегося не знает и не ходил смотреть на труп. Это, между прочим, весьма важная поведенческая модель – человек, никак не связанный с преступлением, стремится отгородиться от травмирующих деталей, способных лишить покоя и доставить беспокойство. Преступник же, либо лицо каким-то образом связанное с преступлением, искренне интересуется деталями расследования, разного рода новостями и нюансами, связанными со следствием. Эта реакция внерассудочна, и ею сложно управлять, но, как показывает практика, данное наблюдение очень часто подтверждается. Именно поэтому органам следствия и сыска важно тщательно фиксировать всех свидетелей и зевак, собирающихся поглазеть на работу криминалистов на месте преступления. В этом смысле важны и иные мероприятия, связанные с жертвами преступлений, – их похороны, облагораживание могилы и т.п. Лица, связанные с преступлением, выражают ко всему этому неподдельный интерес, в то время как посторонний человек интуитивно старается дистанцироваться от подобных, скажем прямо, тягостных моментов.