— Отец, ты звал меня? — поклонился старший из сыновей.
— Звал, — ответил царь, даже не посмотрев на него. — Хотел спросить, о чем ты договариваешься за моей спиной с этим ассирийцем?
— О чем ты говоришь? Кто-то ввел тебя в заблуждение.
Ариант выглядел растерянным.
— Неужели? Наверное, ты прав…
Ишпакай встал, прошел вглубь шатра, подхватил за ручку пифос[30]и уже с ним вернулся к своим гостям; протянул его Арианту.
— На-ка покорми моих собак! — не сказал — рявкнул.
Сын повиновался, но вытащить мясо так и не успел: увидел что-то на дне пифоса, отшатнулся и неловко упустил его из рук. Глиняный бочонок от удара разбился на несколько крупных осколков, рассыпав по полу содержимое — мелко порубленные куски мяса и голову Сартала с выколотыми глазами.
Все, кроме царя, замерли от неожиданности. Ишпакай же накинулся на Арианта, сбил его с ног и, избивая ногами, брызгая слюной, закричал:
— Никто не смеет договариваться за моей спиной! Щенок!
Ариант попытался встать, выхватить меч, но Партатуа тут же приставил острие своего клинка к горлу брата.
— Дернется или попытается оказать тебе сопротивление — убей его, — усмехнувшись, сказал Ишпакай. — Бросишь мерзавца в яму. Вместо еды давай ему это мясо по куску в день. Когда оно закончится, я решу, как с ним поступить.
Так же с усмешкой царь взглянул и на своего гостя, чье лицо, впрочем, не отражало никаких чувств.
— Мне жаль, что тебе пришлось это видеть… Так о чем мы говорили... Ах да, о Мидии… С кем теперь еще говорить Деиоку, как не с нами. Я хочу, чтобы ты встретился с этим мидийцем и помог ему, но на этот раз — от моего имени. Справишься — станем с тобой друзьями.
— Мне понадобится на это время.
— Разумеется. Такие решения нельзя принимать впопыхах.
Ишпакай довольно улыбнулся, сердечно обнял и облобызал ассирийского царевича.
На этом переговоры закончились.
Выйдя наружу, ассирийцы заговорили, только когда удалились от шатра на достаточное расстояние.
— Я благодарен тебе за твою помощь сегодня, — сказал Арад-бел-ит и, заметив удивленный взгляд Мар-Зайи, пояснил: — Ты, наверное, забыл, что я сам неплохо владею языком скифов.
— Прости, мой господин, — смутился Мар-Зайя.
— Пустое. Ты поступил разумно, что сыграл на его отцовских чувствах… Что скажешь об Арианте?
— Это все проделки Партатуа, — предположил Мар-Зайя. — Примерно месяц назад Ариант помог Сарталу, чью голову ты сейчас видел, расправиться с Касием. Партатуа пообещал мне и Ашшуррисау, что ни его брату, ни мидийцу это с рук не сойдет.
— Тебе надо завязать с Партатуа дружбу. Кто еще стоит на его пути к трону?
— Там длинный список. Но, похоже, Арианта в нем больше нет. Почему они все так хотят помочь Деиоку?
— Скифы хотят подмять под себя Мидию, но опасаются напрямую воевать с Ассирией. Однако пока Мидия разрознена, ей не сбросить с себя власть Ассирии. Что ж, придется узнать получше, что представляет собой этот Деиок.
— Ты согласишься отдать им Мидию?
— Нет, но я сделаю все, чтобы они в это поверили.
Заговорить о Марганите Мар-Зайя так и не решился.
В это же самое время в царский шатер вошел рослый рыжеволосый мужчина с массивной головой и тяжелым взглядом, настолько похожий на Ишпакая, что в нем без труда угадывался один из его сыновей. Это был Ратай.
— Отец, ты хотел меня видеть, — сипло сказал он.
— Собирай войско. Отправь гонца к Арпоксаю, пусть присоединится к походу. Идите на Ордаклоу. Сожгите этот город дотла. Мне надо, чтобы Арад-бел-ит почувствовал нашу силу и понял, что ему больше не на кого рассчитывать, кроме нас. Завена убей.
16
Осень 683 г. до н. э.
Урарту
Спустя пять дней после переговоров Арад-бел-ита и Ишпакая, скифское войско вторглось из царства Ишкуза, с берегов Аракса, в земли Урарту.
Десять тысяч конных воинов, десять тысяч копий, мечей, шлемов, щитов, кожаных доспехов и луков, у каждого воина — сменная лошадь в придачу и по два полных колчана; на всю армию — полтора миллиона стрел.
Вошли в озябший, отсыревший лес, распугав зверье и птицу, двинулись на северо-запад, в направлении озера Севан. Разделились на три равных отряда под командованием Ратая, Арпоксая и одного из его сыновей по имени Линх, соблюдая дистанцию между колоннами в тысячу шагов. Хранили тишину как зеницу ока. Ни криков, ни разговоров, ни ржанья лошадей. Торопились. Останавливались только ночью.
Дорогу зачищали разведчики — три сотни конных воинов, рассыпавшись по склонам гор, искали малейшие следы людей, убивая каждого, кто мог бы послать вглубь страны весть о продвижении скифов.