Приведем несколько цитат из клинописных текстов Ванской державы, иллюстрирующих как именовали общность в древнем мире. «6 тысяч 600 воинов стран Хате(и) Цупани я там поселил...» (Г. А. Меликишвили, «Урартские клинообразные надписи, Москва, 1960 г., надпись 127, Хорхорская летопись, стр. 216). В этой надписи мы не имеем данных об этнической принадлежности этих воинов, указана лишь их территориальная принадлежность. О термине «Хате» И. М. Дьяконов предупреждает, что «термин «хатты» первоначально обозначал, собственно лишь «жителей г. Хатти»; сомнительно, чтобы этнос, условно называемый нами «хаттским», носил повсюду одно и то же обозначение (см. «Предыстория армянского народа», Ереван, 1968 г., стр. 22) ...важно иметь в виду, что окрестные народы впоследствии обозначали как «хеттов» (хатти, хате) не один какой-нибудь народ, а все вообще население бывшей Хеттской державы, и даже шире – всех районов между Евфратом и Средиземным морем» (там же, стр. 28).
То же самое и во всех других надписях: «Бог Халди выступил (в поход) со своим оружием (?), победил он ...Диуцини иганиеца, ...поверг их перед Сардури, сыном Аргишти..» (Г. А. Меликишвили, «УКН, Летопись царя Сардури II в нише северного склона Ванской скалы», стр. 280). Здесь под словом иганиец подразумевается царь или военачальник страны Игани; также территориальная принадлежность, а не этническая.
«Аргишти говорит ...завоевал я страну Шериази... дошел я до города Путе ...страна Биани, страна Хушани... завоевал я страну Забахае ...Дошел я до города Узинабитарна, до страны Сиримутара, горной страны. Область города Макалтуни страны Игани я пощадил. Пошел я на страну Эриахи, выступил (в поход) против страны Апуни, завоевал я город Уриеи-Уни, Царский город Уитерухи.
...Аргишти говорит... В том же году выступил я (в поход) страну Умелу..., завоевал я страну Уриани, страну Теиртуби, завоевал я Мурузу..., мужчин (и) женщин (оттуда) я угнал. Завоевал я город Убаругилдуни, город царский ...дошел я до страны ку( )рупира, до страны Tappa..., мужчин (и) женщин (оттуда) я угнал..., завоевал я страну Иркиуни... Выступил я (в поход) на страну Артарму ...всего 20279 человек... других – живыми увел». (Г. А. Меликишвили, УКН, стр. 212).
Какие данные мы имеем в тексте об этническом составе? Никаких. К каким этническим группам относились плененные и угнанные жители этих стран? Мы не знаем. Из текста явствует то, что они были жителями таких-то стран или городов, названия которых мы читаем условно, т. е. мы имеем лишь данные о территориальной принадлежности, но не этнической. Можно взять наугад любой клинописный текст Ванской державы, и мы не найдем в них, за редким исключением, данных об этнической принадлежности тех или иных людей – покоренных, плененных, угнанных и т. д.
Все тексты создавались на основе признанного трафарета в течение нескольких столетий, и во всех текстах речь идет в основном о территориальной принадлежности людей. Люди в Ванской державе разделялись на своих и на вражеских, среди последних особое место занимали ассирийцы. Ассирийцев воспринимали как жителей Ассирии, хотя известно, что Ассирийская держава была разноплеменной или, как мы сейчас говорим, многонациональной, но нигде не подчеркивали, а может быть и не придавали значения, к какой этнической группе они относились, были ли они арамейцами, ассирийцами, хеттами и т. д., для жителей Ванской державы они были людьми Ассирии, точно также, как для жителя Ассирии все представители Ванской державы были урартийцами, т. е. жителями территории, именуемой у них Уруатри, Урарту. Своих, т. е. тех, которые жили в пределах Ванской державы, воспринимали так же, как людей той или иной территории, человек из такой-то страны или такого-то города, как мы сейчас зачастую называем армян по территориальной принадлежности: мшеци, харбертци, ванеци, бейрутци, баквеци и т. д., подразумевая, но не подчеркивая, что речь идет об армянах, так как это само собой разумеется. И тогда что-то подобное само собой подразумевалось.
Как пишет В. А. Якобсон, «народное самосознание впервые возникает на исходе древности и проходит многовековой путь развития, прежде чем становится связующей силой при создании «национальных» государств» (Представления о государстве в древней Месопотамии». (Древний Восток, 3, Ереван 1978, стр. 61). Это говорит о том, что в древности этнической принадлежности людей придавалось меньше значения, чем территориальной. То же самое было и в других местах, например, восточных иранцев называли: хорезмийцы, согдийцы, бактрийцы и т. д. опять-таки людей определяли территориальным термином.
Так же воспринимали и ассирийцы. В анналах Ашшурнасирпала II (884–859 гг. до н. э.) читаем: «Когда я находился в Замуа – худунцы, хубушкийцы, картишейцы, гильзанцы...» (И. М. Дьяконов, Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту», В.Д.И. № 2, 1951 г., М.Л., стр. 287), т. е. жители этих местностей или этих стран, а не люди худунского племени или худунской национальности, хубушкийской национальности и т. д. То же самое мы встречаем и в надписи Салманасара III (859–824 гг. до н. э.) «...дань харгайцев, хармасцев, симесийцев, симерцев, сиримайцев и ульманийцев», т. е. дань жителей этих областей (там же, стр. 295).