Отловила и разняла их, в конечном итоге, вызванная в спешном порядке охрана. Охладив пыл одного метким хуком в челюсть и с трудом добыв другого из-за спины самого презентабельного из охранников, дебоширов конвоировали к декану, который, хорошенько вправив мозги, как в белобрысую, так и в рыжую головушку, назначил им в качестве карательной меры совместное ночное дежурство по кампусу в течение недели.
Что да как там происходило в те ночи, не знает, наверное, никто, кроме самих нарушителей дисциплины, да только с тех самых пор их отношения резко изменились. Нет конечно, они всё ещё скандалили, не особо утруждая себя такими мелочами, как повод, этика или здравый смысл. Но теперь, всласть наоравшись друг на друга, уже через каких-то полчаса могли абсолютно спокойно отправиться вместе обедать. Или, перевернув к чертям Сенин стол и перепугав до смерти своими воплями несчастных посетителей деканата, двинуться вечером того же дня в университетский паб дегустировать новый сорт любимого обоими немецкого пива. А уж если дорогу одному из этой чумовой парочки, как их стали называть за глаза, умудрялся перейти кто-то третий… Ох, пиши пропало. Психически уравновешенным от этих двух паразитов не уходил ещё никто. Все вокруг только диву давались, как эти две ехидны умудрились спеться. И только Михал Фёдорович усмехался в усы и трогательно краснел, что ввергало окружающих в ещё больший ступор, чем сам двинутый на всю голову дуэт.
Весело было, да… Отпели своё февральские вьюги, отжурчала мартовская капель, молоденькие студенточки с облегчением вернули в недра шкафов утеплённые зимние штаны и вынули на свет Божий коротенькие юбчонки, на радость одногруппникам да преподавателям. Сочная апрельская травка скрыла проявившиеся было после таяния снегов следы подрывной деятельности окрестных псов, а распустившаяся в самом начале мая сирень радовала глаз и обоняние, настраивая на лирический лад и намекая, что лето, долгожданное лето, уже не за горами.
За эти месяцы много чего изменилось на факультете физики.
Жанночка выскочила, наконец-то, замуж и, решив под это дело, что работать больше не обязательно, уволилась. Известие это было встречено искренним вздохом облегчения множества глоток, не исключая и самого декана. На место Жанночки пришла строгая и чопорная Елена Анатольевна и нескончаемый поток жалоб на то, что в деканате никогда и никто не отвечает, кроме Сени (но к нему были свои претензии, что лучше бы и не отвечал), наконец, прекратился.
Марина Свиридова нашла в себе силы перерасти свои “семейные обстоятельства”, взялась за ум, упрямо пересдала абсолютно все заваленные ранее предметы и вновь вернула себе честно заслуженное право расчитывать на красный диплом. Светлую голову девушки, её способности и склонности к точным наукам оценил даже Остапов.
- Мариночка, - остановился он напротив сидящей в первом ряду гламурной блондинки в коротюсенькой пародии на юбку. - Ваша работа приятно порадовала. Умничка.
- Я не Маша… - привычно затянула девушка, и вдруг осеклась. - Ой! Вы знаете, как меня зовут?
- Конечно, я знаю, как зовут одну из моих лучших студенток, - ободряюще улыбнулся он. - Если Вы заинтересованы в летней практике, подойдите на кафедру, у меня найдётся работа для Вас.
- Спасибо… - опешила Свиридова. - Я подойду, обязательно подойду!
- Вот и славно! А теперь, Петренко! - Эдик выискал глазами этого шалопая и, ткнув для наглядности пальцем, потребовал: - Машенька, к доске!
- Э… - поперхнулся паренёк. - Вы, Эдуард Викторович, наверное, не поняли, я - мальчик!
- Это ты, Петренко, не понял, - беззаботно отмахнулся тот. - Для меня все, кто тройка и ниже - Машеньки. Хочешь, чтобы я запомнил твоё имя? Шуруй к доске и заслужи!
Таисия Михайловна Звенигорова закончила, наконец, свой контракт с американцами и, как и было обещано, забрала у Остапова два предмета. Правда, не в январе, а ближе к концу февраля, но Эдик не придирался, в кои-то веки терпеливо ждал, за что и был вознаграждён, даже дважды. Уменьшением учебной нагрузки и милостивым позволением декана завести-таки себе аспиранта.
Многое изменилось за эти месяцы, и всё же…
- И всё же некоторые вещи неизменны, - скривился Молотов Михаил Фёдорович, вслушиваясь в долетающий даже через две плотно прикрытые двери отборный многоэтажный мат.
- Да ты задрал уже со своими … мембранами! - орал худенький медноволосый паренёк, кривя пухлые, словно зацелованные губы, и щуря ангельские глаза небесного цвета. - Какого ты мне мозги ими сношаешь каждый божий день?
- Если бы у меня были эти … мембраны, - орала в ответ трубка телефона голосом, хорошо знакомым всем без исключения работникам деканата, - я бы сношал свой ускоритель, но он за безопасный секс и без мембран сношаться не хочет!
- А не фиг было, Эдик, ждать до последнего! В следующий раз будешь заранее заказывать!
- Так ты, …, сам же говорил, что у меня ни … бюджета не осталось! - праведно возмутился физик.
- Так его у тебя и сейчас ни … нет, это же тебя не останавливает! - парировал Сеня. - Чего ты из-под меня теперь хочешь?
- Мембраны я, … , хочу!
- Да ты … уже … и … своими … мембранами!!! Иди в… и … по …на …! …! …!
- …! …! …, … и …, а…!
- …! …! …!
- Сень, а Сень?
- ЧТО?!
- А ты меня любишь?
- Дик, - прошипел рыжий в трубку, слегка сбитый с толку такой резкой сменой темы. - Я к тебе, придурок, полторы недели назад переехал! Мои разбросанные по всей квартире носки не наводят ни на какие мысли о такой уж необходимости этого вопроса?
- Скажи это вслух!
- Не скажу!
- Скажи!
- Не скажу!
- Скажи!
- Не скажу! Отвянь, гоблин!
- Сень, а Сень?
- Ну что?
- А у меня теперь есть блат в деканате, да?
- Нет, Дик, - мстительно ухмыльнулся рыжий махинатор. - Это у меня теперь есть блат среди преподавательского состава. А значит, с первого числа ты берёшь факультатив по лазерам.
- Сдурел?! - взревел Эдик. - Не возьму!
- Возьмёшь!
- Не возьму!
- Возьмёшь!
- Не возьму!
- Куда ты денешься!
- Тиран!
- Оболтус!
- Деспот!
- Разгильдяй!
- Диктатор!
- Люблю тебя!
- Ирод… Э… А-а! Ты сказал это! Сказал!
А всё же хорошо, что некоторые вещи да меняются…