* * *
Собравшиеся после отбоя в спальне мальчишек их группы пацаны и девчонки из компании, в которой верховодил Валерка Рустапович, были немногословны. Все были шокированы столь внезапной смертью Маринки Есауловой, которая тоже была из их компашки. И поэтому никто ничего говорить и не хотел.
Успев помянуть усопшую разливавемой из маленькой бутыли в собственную закручивающуюся крышку какой-то настойкой на спирту, которую Валерка успел стащить в медпункте, теперь все они угрюмо молчали, каждый по-своему поминая в своих мыслях покинувшую этот мир Маринку.
Иван лежал, укрывшись одеялом с головой, боясь пошевелиться. От случившегося накануне с Мариной он был в ужасе. Хоть тогда и пожелал ей смерти очень искренне. В голову лезли такие разные мысли. Неужели это он?! Неужели тогда, в чулане, ему не показалось, и в нём правда что-то открылось? И это что-то оказалось таким сверхъестественным и жутким?
Если всё действительно так, чего же он до сих пор их всех так боится? Всех, кто собрался сейчас в их спальне, с половиной из которых, – речь о мальчишках, – он каждую ночь оставался «один на один», или точнее было бы сказать «один на всех», а ещё точнее «все на одного»! Кто его знает! Скорее всего, просто был ещё не уверен, что может этим управлять. Тем, что убило накануне Маринку. Он ведь даже не знает, что это было. Может, в нём открылась способность к сильнейшему гипнозу? Он, помнится, где-то читал, что сильный гипнотизёр запросто может убить одним только взглядом. Надо бы завтра это проверить. Почему завтра? А не сейчас же? Вон их сколько, так жаждавших, помнится, раньше по ночам над ним поиздеваться!
Кто знает, почему, наверное, благодаря шоку из-за случившегося с Маринкой, да только сейчас Ивану таких экспериментов не хотелось совершенно. Он подумал, что пока было бы лучше всего поспать, а уж завтра…
Вздохнув, Иван перевернулся на другой бок. Мысли о его новой способности, в которую он, поразмыслив, поверил окончательно, хоть и собирался назавтра её снова испытать, прогнали прочь его боязнь привлечь к себе внимание собравшейся компании.
Тут сошедшиеся в его комнате скорбеть по усопшей подруге стали расходиться. Из тех же, кто остался, не нашлось никого, кто бы тут же не улёгся в кровать. Никому даже не захотелось, проходя мимо, ткнуть притихшего в постели Ивана, как это ни выглядело для последнего странным. Может, ещё и поэтому ему не захотелось испытывать открывшуюся у него способность именно сейчас.
* * *
Патологоанатом констатировал у Марины внезапную остановку здорового, в общем-то, сердца. Все в их детдоме, и воспитатели, и, вслед за ними, дети, кто знал Марину, и тут же понаехавшие туда в составе различных комиссий разного ранга чиновники, недоумевали, – как, ну как со здоровым ребёнком такое могло произойти? Все, кроме Ивана.
Иван твёрдо знал, что Марину убил именно он! Но не только в этом он был уверен. Теперь он ещё и не сомневался в том, что Марина не будет последней, кого он накажет. Уже проведённые им несколько экспериментов подтвердили его уверенность, – у него, неведомо как, открылся дар сильнейшего гипноза! Каких экспериментов? Во-первых, с утра в столовой он мысленно велел раздатчице положить ему на тарелку целых шесть, вместо положенных двух, оладьев, полив их куда большим количеством варенья. Во-вторых, идя потом в школу, точно так же «попросил» одного из самых «любимых» одноклассников, – Валерку Рустаповича, – донести, несмотря на удивлённо-насмешливые реплики по сторонам, до школы его рюкзак. И в-третьих, самая «любимая» Ванина училка по английскому, тоже по его настоятельной «просьбе», поставила ему за урок аж три пятёрки подряд. Всё это говорило только об одном – теперь Иван может кого угодно заставить совершить, что только придёт ему на ум.
Бедные одноклассники Ивана! Да и не только они, с соседних групп к Ване тоже много кто без конца цеплялся. Они ещё даже не подозревали, что ждало их в ближайшем будущем. А ведь ждало, потому что Иван твёрдо решил им всем отомстить. Впрочем, не только им. Теперь в голове у Вани зародилась идея мстить, закончив со своими обидчиками в детдоме, абсолютно всем. Без исключения. Кого только он увидит вокруг себя. За то, что они не такие, как он. Все такие красивые, ухоженные. В то время как он урод. За то что они не принимают его таким, какой он есть. А ведь он ни в чём перед ними не виноват. Он даже любил одну из них, несмотря ни на что. За то, что ему никто из них никогда и ни в чём даже не думал помочь. И ещё целая куча таких же «за то, что…»! Гипноз, да ещё такой сильный, какой открылся у Ивана, был страшным оружием, особенно, если его смешать со злостью…