– Слышь, уродец, куда прёшь? – сильнейший толчок в спину выдернул Ивана из размышлений.
Обернувшись, в следующий миг он встретился глазами со смотревшим на него с нескрываемой неприязнью Витькой Гончим, приятелем Валерки Рустапович. Оказывается, задумавшись, Иван, – это было неслыханно! – не уступил дорогу нагнавшим его сзади одноклассникам.
– Да оставь его, Витёк, на урок опоздаем! – тут же послышался у него сбоку голос того самого Валерки, с которым они вместе шли на уроки. – Дятел опять будет мозги делать!
Дятлом воспитанники их детдома почему-то называли своего учителя музыки…
А в голове у Ивана уже закипела знакомая ему мешанина из обиды и злости. Сразу особенно ярко вспомнилось, как минувшей ночью он твёрдо решил больше никому из «друзей» не спускать ни единой обиды. Холодно посмотрев на Гончего, Иван все силы приложил для того, чтобы во взгляде его больше не читался, как это всегда было раньше, испуг. Абсолютно не читался. Однако, сразу такое оказалось ему не по силам.
– Пошёл ты! – только и смог пока сказать затравленный парнишка.
На большее у него ещё даже не хватило решимости. Да и слов подходящих в его словарном запасе было ещё маловато.
Однако, чтобы зацепить Витьку, достаточно оказалось и этого. Гончий посмотрел на Ваню с удивлением, точнее даже было бы сказать, с изумлением. Чтобы же показать свои чувства окружавшим его приятелям, он скривил на лице гримасу типа «офигеть».
– Не понял! – всё с той же маской на лице повернулся он к Ване.
– Я сказал, чтобы ты убирался!
Едва проговорив последнее, Иван, ещё совершенно не искушённый в том, как показывать в стычках с хулиганами силу, попробовал было пройти мимо. Однако, Гончего было уже не остановить.
– Слышь! – новый толчок, теперь в плечо, сказал Ване о том, что униматься задира и не думал. – Ты что-то сказал?!
– Отстань! – еле удержавшись на ногах, Ваня остановился и посмотрел на хулигана исподлобья.
– Слышь, уродец! Если ты, сейчас, не попросишь у меня прощения… – начал было Гончий, схватив объект своих постоянных насмешек за грудки, но тут…
В общем-то, Иван пока не собирался применять свои новые способности. На глазах у стольких, среди которых были даже кое-кто из их преподавателей, да и не настроился он ещё на это, как следует. Кто знает, может поэтому его обидчик в самом начале их стычки так легко отделался. Несмотря на то, что уже порядком достал Ивана за долгие годы проживания с ним в одной спальне.
– Заткнись! – только-то и приказал ему Ваня в следующую секунду, не дав и закончить едва начатую фразу.
И в следующий миг все, кто с интересом наблюдал очередную комедию «дрессировки» сморщенного уродца, с удивлением увидели, как «дрессировщик», совершенно неожиданно, ни с того, ни с сего, замолчав, стал просто безмолвно открывать рот и шевелить губами, отчаянно пытаясь что-то промолвить. Гончий явно хотел что-то произнести, однако, у него ничего не выходило. А ещё через миг лицо его накрыла гримаса безумной ярости.
Подскочив к успевшему отойти на пару метров Ивану, он снова схватил его за одежду и стал что-то ему «кричать». По движению губ можно было различить что-то вроде: «…убью…», «…уродец…», «…не понял…». А ещё через миг собравшиеся вокруг увидели, как Витька ударил Ваню по лицу кулаком.
Как назло, никого из идущих более быстрым шагом преподавателей именно в тот момент поблизости не оказалось. А может, и не «как назло», по крайней мере для Ивана, потому что в следующее мгновенье, снова повторив про себя свои ночные «установки», абсолютно не унимая запылавший у него в груди пожар гнева, он решил постоять за себя сам.
– Успокойся! – тут же последовал его разъярённый мысленный приказ Гончему. – Успокойся и пойди сейчас же в нашей спальне повесься. Петлю себе сделаешь из собственного ремня…
На лицо Ивана в те мгновения лучше было не смотреть. Сплошь покрытое морщинками, ставшими из обычных багровыми, покрытыми капельками выступившего от волнения пота, с выпученными от обиды глазами, оно выглядел чудовищно. Однако, никого из тех, кто его тогда увидел, такой маской Ивана было не удивить. Слишком уж обычным у них в детдоме было обижать уродца Ваню.
В следующий миг все вокруг удивились совершенно другому. Тому, как Гончий вдруг отпустил Ивана и, молча развернувшись, уныло поплёлся назад, в спальный корпус их детского дома.