– Это кто, балбес, – вознегодовал сверху Генка и отвесил ему затрещину.
– Ты же давеча о нем целую передачу смотрел, – развеселился Глеб.
Макар заморгал. Посмотрел на лисенка, тянувшегося к нему и двигавшего ушами.
– Они же рыжие такие, то есть коричневые, то есть светлые, а этот белый, – неверяще сказал он. Глеб протянул ему лисенка. – А как его зовут? – прошептал Макар, бережно держа его и с восторгом глядя в его глаза.
– Как назовешь. В питомнике звали Кнышем, ты можешь назвать иначе. В паспорте указано его официальное имя, но оно просто ужасное, – сказал Глеб, вставая. Он погладил лисенка по голове, а затем – Макара. – Я смею надеяться, что вы понравитесь друг другу?
– Ага! – не удержался и воскликнул Макар. Лисенок сжался в клубок и прижал уши.
– Не так громко, – усмехнулся Глеб. – Мы принесем пока остальные вещи, которые купили ему, а ты переместись пока куда-нибудь из прихожей, хорошо?
– Ага, – рассеянно отозвался Макар, поглаживавший Кныша. Он встал, пошел на кухню, но затем, словно вспомнив что-то, вернулся. – Глеб, – тихо позвал он.
Тот, стоявший рядом с дверью, обернулся.
– А ты его для кого купил? – спросил Макар.
– Тебе, – ответил Глеб. – Я рассчитываю, правда, и дальше принимать участие в его судьбе. Если ты не будешь возражать.
– Так ты… вообще… – Макар осекся, пожал плечами.
– Вообще это новогодний подарок, но я подумал, что его уже можно забрать, чтобы он как можно быстрей привык к нам.
Макар глубоко вздохнул и прижался к нему.
– Я все-таки сначала помогу Генке, а потом все остальное. Мы будем обедать? – посмеивался Глеб, гладя его по спине.
– Хорошо, – буркнул он. – А вообще предупреждать надо, что у тебя гости, я на него не рассчитывал. А он один? Или не один?
– Один, – отмахнулся Глеб. Генка сунул голову в дверь и начал тихо, но сочно ругать наглого эксплуататора и кровопийцу Кедрина, который и работать заставляет, и кормежку оттягивает.
Тот же Генка потом разглагольствовал о достоинствах и недостатках разных домашних животных. Макар поглядывал на него со скрытым высокомерием – у него теперь тоже есть о ком поразглагольствовать.
– Ты не поверишь, Макарка, я его битых три недели уговаривал завести фретку, – говорил он. – Это же просто восхитительная скотинка – ест все подряд, ласкается ко всем подряд, радуется тебе безусловно, а за кусочек ветчины ты становишься его личным богом, понимаешь? А в результате? А в результате он заводит вот это ушастое нечто, которое просто ужасно ушастое. Я, разумеется, не спорю, что этот ваш Кныш произвел на меня самое благоприятное впечатление. Очень воспитанный тип. Ничего не скажешь, – подумав, добавил Генка, глядя на лисенка, гонявшего по полу игрушку и восхищенно верещавшего. – Но с Локи ему не сравниться.
– Ну вот еще! – возмутился Макар, приподнимаясь.
– Господа, давайте прекратим этот спор остроконечников с тупоконечниками, – Глеб похлопал ладонью по дивану, призывая их к порядку. Затем он обратился к Генке: – Тебе домой не пора? Как бы Локи не истосковался по своему богу, – ехидно добавил он.
Генка недовольно прищурился и посмотрел на Макара, глядевшего на него широко открытыми преданными глазами и очевидно с нетерпением ждавшего того же.
– Гады. – Строго сказал Генка, вставая. – Выгоняют меня из теплой квартиры на холод и во тьму, не щадя моего здоровья и самочувствия.
– Бесстыдники, – согласился Глеб. – Ты еще здесь?
Генка ушел. Глеб протянул Макару две визитки.
– Это данные питомника и ветклиники, – пояснил он. – Не потеряй.
– Еще чего, – возмутился Макар, выхватывая их и засовывая в задний карман джинсов.
Глеб сидел в гостиной, читал книгу, время от времени прислушивался к тому, что происходило в квартире. Макар, кажется, был на кухне, затем ворвался в гостиную, за ним – грозно рычавший фенек. Макар был счастлив. Глеб отложил книгу.
– Так ты из-за этого устраивал тайны и заговоры, да? А то я думал, что ты что-то ужасное придумывал, – плюхнувшись на диван, сказал Макар.
Глеб кивнул, с улыбкой глядя на фенека, обнюхивавшего елку.
– Кстати, я всего-всего накупил, но можно будет еще немного, когда я веток принесу, – сказал Макар, выпрямляясь, глядя на лисенка. – А завтра можно будет уже и эти наряжать.
Глеб погладил его по спине.
– Мы же вместе будем их наряжать? – обернувшись и подозрительно глядя на него, спросил Макар.
Глеб кивнул.
– Здорово, так здорово! – восхищенно вздохнул Макар и скользнул на пол к фенеку.
Глеб положил книгу на колени, но не спешил ее открывать. Макар, спохватившись, начал составлять коробки с елочными украшениями повыше, чтобы до них не добрался любопытный лисенок, затем убежал на кухню, чтобы вернуться с фруктами и попытаться угостить ими фенека.
Немного позже Глеб сказал:
– Макар, я надеюсь, это само собой разумеется, что мальчик будет спать здесь в своем домике.
Макар надулся, поглядел на него исподлобья, но он знал: когда Глеб говорит таким тоном, с ним бесполезно спорить. И он понуро кивнул.
Ночью он спросил:
– Глеб, а что бы ты хотел получить в подарок?
– В смысле? – сонно спросил тот.
– Ну, на Новый год же, – мечтательно отозвался Макар, упершись острым подбородком в его грудь.
Глеб молчал. Могло показаться, что он заснул, но Макар упрямо ждал ответа.
– Я, наверное, уже получил подарок, – сказал Глеб.
– Какой? – возмутился Макар.
Глеб улыбнулся.
– Елки. Игрушки. Непонятная зверушка. Ты.
Макар заморгал и прижался к нему.
Утром снова шел снег. Макар настоял на том, чтобы сбегать за пирожными; он вернулся с мокрой от снега челкой, с красным носом, и его руки покраснели от холода.
– Там ужас что творится! Просто ужас! – радостно рассказывал он, ставя на стол пакет, снова убегая в прихожую, чтобы осмотреть ботинки и гордо выпрямиться, затем рассказывал, что людей в лавке было ужасно много, но ему повезло. Он выгреб из кармана деньги, положил их в баночку в шкафу и сунул руки под горячую воду. Вытерев руки, он опустился на четвереньки перед фенеком и погладил его. – Как дела? – спросил он. Фенек встопорщил уши и подался носом к нему.
Затем Макар возмущался, что осуществить планы по наряжанию – наряжению – наряживанию? – елок придется менять, потому что опасно. Глеб послушно соглашался, но при этом ждал, что же Макар придумает. И они все-таки повесили несколько шаров на верхние ветки, а сами елки поставили повыше.
Макар все медлил; было очевидно, что он что-то хочет сказать, но не решается. Он повесил шар и наконец покосился на Глеба.
– Ты ведь не жалеешь? – спросил он.
– А ты как думаешь? – механически отозвался Глеб, беря еще шар.
– Я не о елках, – процедил Макар. Глеб повернулся к нему. Подумав, ответил:
– И все-таки: а ты как думаешь?
Макар выпрямился. И оказалось, что смотреть Глебу в глаза было совсем не сложно.
Он улыбнулся.
– Думаю, не жалеешь.
Глеб кивнул, осмотрелся и повесил шар на елку.