Глаза Валема заблестели вновь и страх частично ушел из них, что не могло не радовать - небольшая, но победа!
- Какая ты, Рин, всё-таки...
- Самая лучшая? - поднимаясь из-за стола, с улыбкой пробормотала я. Забрав стакан и тарелочку с собой, прошла к ширме, за которой скрывалась кухня. - Дядя, так Ильюшу вы вновь оставляете?
- Да, Риа, как же не оставить, с такими-то новостями в "Первой молнии"!
"Молния" - название газеты, распространяемой по всей Империи, а не только в Лисетте, нашем достаточно большом портовом городе.
В последнее время, как гласят вышедшие за два месяца выпуски газеты, довольно-таки опасно переправляться через мост, соединяющий два города: наш - Лисетту, и соседствующий - Ливеа. Пишут, зверь появился, ранее в наших лесах незамеченный. Что-то вроде волкодлака, только наносит неизменно один единственный удар - в грудь. И как только дядя всё ещё продолжает ездить в Ливеа, раз там стало так опасно?
- Может, сегодня вам не следует никуда ехать? - попыталась все же облагоразумить мастера, уже зная ответ на заданный вопрос.
Этот величественный мужчина, бывший воин, служивший Светлой страже самого Инриса, столицы нашей империи и после тяжелого ранения получивший отставку. Мне даже трудно представить, каким ударом увольнение стало для него - человека, посвятившего года безопасности и охране мирного, а частями и не очень, населения Империи. Хотя, именно здесь дядя встретил свою госпожу Ррут, что подарила ему счастье и маленького Ильяса. Сердце с горечью трепыхнулось. Историю потери госпожи Ррут я не знала. Валем не распространялся, ему даже думать об этом больно было, а Ильяс тогда был еще слишком мал. Прошло около десяти лет, но я всё же иногда замечала грусть и тоску в глазах бывшего стража, когда тот, устроившись на диване рядом с сыном, рассказывал ему сказки и истории своих сражений в прилежащих к Инрису лесах, где водилось достаточное количество нечисти.
Тяжелый вздох с той стороны ниши и мастер всё же прошёл на кухню, где я уже просушивала полотенчиком чистую посуду.
- Нет, Ришка, не обсуждается, сама знаешь.
Теперь вздыхать пришлось мне. Знаю... Только то, что каждые первые выходные каждого месяца дядя ездит в Ливеа. На тему надобности данного занятия он не распространяется.
Молчание затянулось, я всё так же натирала тарелочку. Мастер стоял недалеко и наблюдал за издевательством над подарком мастера-стекольщика Ареда. В свое время Аред подарил целый сервиз дяде. Но так как раньше сервиз хранился в специально для этого дела поставленном шкафчике, а позже пару тарелочек и кружечек было оттуда утащено особо шустрыми клиентами, сервиз значительно поредел и оттого ныне оберегался Ррутом значительно более трепетно.
- Ладно, Ри, пора мне, ночь тепла, а вот днём жарко будет, хотелось бы уже на месте быть.
Выбежав в зал следом за вышедшим мужчиной, я сделала серьезное лицо, готовая внимать указания на ближайшие два дня.
Их не последовало. То есть, совсем.
Смотрю с недоумением на дядю, он с затаённой в карих глазах печалью на меня. Последовал очередной вздох, и сам по себе немаленький мужчина резко опустился на стул за стойкой. Слава Светлой, мебель в нашей лавке вся была сделана на совесть, обычный стул с любой таверны приморского района развалился бы в ту же секунду.
- Не хочу ничего говорить, Ришка, наговорился сегодня уж. А как вести дела в лавке и сама знаешь, - посидев еще немного, мастер поднялся, взял дорожную сумку и взглянул на меня. - Будь осторожнее, Риана, я не могу остаться, но ты-то здесь, значит - всё будет хорошо. Только пусть Ильяс спит, - короткий взгляд на дверь, ведущую на верхние жилые этажи. - К полночи завтрашнего дня, Риа.
Покивав на все слова мастера, подошла и обняла Ррука.
- Пусть свет Луны и Солнца сопутствует вам... - прошептала ритуальные слова ежемесячных наших прощаний. Хоть и ненадолго, но всё же мы переживали друг за друга сильнее всего именно в эти дни.
Больше ничего не сказав, мастер Ррут вышел из лавки, придержав серебряный колокольчик.
Следующий день я провела с Ильясом. Сын Ррука пошёл явно по стопам отца и уже готовил превосходно, в свои-то двенадцать лет. Хотя, когда с детства занимаешься любимым делом, почему бы не научиться? А для него оно являлось явно любимым, с каким благоговением он украшает булочки с ежевикой глазурью! Готовка вообще была его страстью, они с отцом часто спорили за изменения в приготовлении каких-либо мучных изделий - мастер не любил новое и предпочитал рецепты, передаваемые в их семье из поколения в поколение. Но взгляды отца маленький Ррук, к сожалению родителя, не разделял.
- Ты скоро? - спросила у брата, когда тот отошёл помыть руки, чтобы после резво упаковать угощения в милые коробочки с именным знаком лавки.
- Пару минут.
Улыбнувшись, вышла обратно к госпоже Грут, почтенной гномке, нашей постоянной покупательнице, и предложила ещё чаю. Та с радостью покивала и начала заново историю о расширении их с мужем таверны. Это ж как у гномов, счастье в доме - иди, делись, чтобы завидовали, горе - молчи, аки злорадствовать будут.
Вообще местное население знало, что мастера Ррука не бывает по последним выходным каждого месяца, но таких рьяных любителей выпечки даже это не останавливало. Тем не менее, уже наслышанные о кулинарных талантах Ильяса, покупатели заходили даже в отсутствие дяди именно за превосходными булочками, что пёк мальчик. А список булочных изделий все рос, от пристрастия Ильяса к экспериментам с начинками, добавками и, собственно, украшениями. Даже такие незначительные детали, как глазурь разного оттенка вызывала у определённых личностей состояние восторга.
- Ришка, чего-то не забегала ты давненько. Буррак все спрашивает о тебе, да спрашивает... - лукаво пропела гномка, резко сменив тему.
Оторвавшись от изучения плетения на собственных пальцах, подняла взгляд на госпожу Грут и не сразу сообразила, о чём мне говорят. Поняв, что гномка говорила о своём старшем сыне, что помогает им в таверне, невольно улыбнулась. Буррак был очень милым мальчишкой, на вид немногим младше меня - точного возраста я не знала, да и спрашивать про возраст у нас принято не было - не тактично.
- Так занята в Академии была, госпожа Грут, учеба то началась. У мастера только по выходным работать теперь буду.
Гномка улыбнулась, явно вспоминая свои учебные года - в их общине образование было важной составляющей - каждый уважающий себя гном считал целью жизни обучиться и открыть своё дело, хоть в любом из королевств, хоть в империи, главное - своё!
- Эх, Ришка, а жизнь-то устраивать личную кто будет? Вон столько красавцев заглядывается, а ты все нос воротишь!
Это она мне так на своего старшенького сейчас намекнула? У нас, конечно, распространены межрасовые браки, да и ничего плохого я про Буррака сказать не могла, но все же...
- Госпожа Грут! - уже немного грубоватый голосок Ильяса - всё же мальчишки взрослеют у нас рано! - послышался от кухни, и я поторопилась встать, чтобы помочь донести свёртки с угощениями для семьи Грут. - Всё как просили.
Ильяс сиял прямо как золотая монетка, так что, решив не мешать такому взрослому юноше вести взрослые дела - то есть закрыть заказ и рассчитаться, я подошла к шкафу у камина, где была полка с моими книгами по стихиям, что мастер подарил мне на поступление и, взяв огненную, уселась в рядом стоящее кресло.
С этого момента меня практически не существовало. Машинально попрощалась с гномкой, когда та уходила, пару раз слышались отдалённые голоса, но я все же не могла оторваться от огненных плетений, изучать которые мы должны были только в следующем, последнем году. Вообще, всего курсов в нашей Академии семь, но так как у меня уже было начальное образование в Ведьминской Школе Тьмы, то взяли меня сразу на третий курс. На первых двух ничего особенного не преподавали - основы магии и стихий, медитации, контроль силовых плетений и далее по списку. К слову, в Школе я это изучила за год, второй посвятив травничеству и изучению искусства знахарского дела, ну, а третий... А третий у меня начался с родового поместья Асари. Там и закончился.