Когда флаер приземлился, Сильва вытащила меня из щели, в которую я сама себя втиснула. Тогда она извинилась, и я приняла ее извинение. Странно, что можно принять извинения за что-то, но никогда не принять неправильность самой просьбы, после которой последовали извинения. К тому времени, как мы достигли земли, на моем лице играла усталая улыбка. Сильва вытащила большой деревянный ящик, и я положила в него корону Вейнфолда до того, как кто-либо из жителей Ро'шана смог ее увидеть. От моего внимания не ускользнуло, что ни она, ни Коби не прикоснулись к короне. И даже в своем изнеможении я заметила, что Тамура тоже держится от нее на почтительном расстоянии.
Тогда я была бы рада, если бы для меня день на этом закончился. Имико предложила зайти в таверну и выпить чего-нибудь покрепче, чтобы отпраздновать закат и хорошо выполненную работу. Должна признаться, идея была привлекательной. Если бы передо мной стояла рюмка-другая, я бы даже с радостью согласилась составить компанию Коби, хотя она никогда не опускалась до того, чтобы выпивать с землянами. Но Сильва покачала головой, отвергая эту идею, и через несколько мгновений мы уже были на пути во дворец, на аудиенцию к самой Ранд. Я была не в том состоянии, чтобы идти на такую встречу, но есть такие приглашения на аудиенцию, которые просто невозможно игнорировать.
Из-за усталости путешествие по городу было в лучшем случае утомительным. Хардт нес ящик с короной, держа ее на расстоянии вытянутой руки, как будто содержимое в любой момент могло прожечь дерево насквозь. Коби с угрожающим видом шла впереди, одетая в кожу самца пахта. Она привлекла немало взглядов прохожих, и, я думаю, это и было целью. Хотя, возможно, я привлекала еще больше внимания, хотя прохожие быстро отводили глаза, когда я встречалась с ними взглядом. Мой взгляд всегда был довольно пронзительным, но сейчас за ним скрывалась вспышка шторма. Я пыталась не обращать на это внимания, но теперь дугошторм стал частью меня. Я каким-то образом впитала в себя часть его ярости, и его молнии сверкали у меня в глазах.
Остальные следовали за Коби. Ну, кроме Имико. Я не могу сказать тебе, когда маленькая воровка покинула нас, но в какой-то момент я заметила, что она исчезла. Так бывало всегда. Я почувствовала, как в меня вливаются новые силы, когда мы проходили через самую оживленную часть города. Ро'шан никогда не спал, и многие бы сказали, что сумерки были самым оживленным временем, особенно из-за притока товаров из мира внизу. Население было гудящим деятельным ульем, и я уже давно обнаружила, что любой живой город порождает много страха. Большинство людей этого не замечают, но меня это опьяняло. Общие миазмы беспричинного страха поднимались в воздух, и Сссеракис впитывал их, становясь сильнее с каждой минутой. Я не осознавала, насколько слабым был ужас, пока он снова не начал во мне раздуваться. Пока силы, которые он ссужал мне, не придали мне уверенности в каждом шаге. К тому времени, как мы добрались до дворца, я почувствовала себя почти новым человеком, паутина рассеялась, а мой разум снова стал острым. Это не избавило меня от усталости, но, подобно выбросу адреналина, помогло мне ее преодолевать. И я чувствовала, что мне нужно быть настороженной и внимательной при встрече с Ранд.
Я попыталась отослать остальных, когда мы добрались до подножия дворца, прежде чем отважиться подняться по аркам, но ни Хардт, ни Тамура не захотели этого делать. Хардт улыбнулся мне — он часто так делал с тех пор, как я чудом осталась жива, — и сказал, что, вероятно, это его единственный шанс увидеть Ранд, и он не собирается его упускать. Тамура хлопнул себя по лицу обеими руками и указал длинным пальцем на гнездо наверху, где сходились арки и над городом нависал дворец.
— Дольше, чем жизнь, короче, чем жизнь. Пария возвращается на вершину. — Я понятия не имела, что имел в виду сумасшедший старик, но, похоже, он определенно не собирался уходить. Мы втиснулись в арку и поднялись навстречу моей второй встрече с Ранд.
Не думаю, что я когда-либо видела Хардта таким взволнованным, каким он был в тот день. У него кружилась голова, как у ребенка, впервые увидевшего большой мир. Казалось, он не мог перестать улыбаться и переминался с ноги на ногу, как будто каждая из них так сильно чесалась, что он не мог оставаться на месте. По сравнению с ним Тамура казался просто ледяным, и старик по-настоящему переставал двигаться только тогда, когда с кем-то дрался. Я виню Хардта за нервозные предчувствия, которые испытывала, его беспокойство выплеснулось наружу, и я почувствовала, как напряжение спадает с моих плеч. Коби наблюдала за нами обоими с гримасой отвращения на ее лице пахта. Отвращение — единственное выражение, которое я никогда не путаю у пахтов, возможно, потому что у них это так хорошо получается: слегка скривленные губы, обнажающие всего несколько зубов.