— Я? Обучаю. Ты? Жалуешься. Садись. — Тамура рухнул на один из стульев и взял поварской нож, затем сунул руку в ведро, вытащил особенно шишковатый корень и положил его на деревянную доску, после чего начал его чистить.
Я со вздохом села и потянулась за вторым ножом; Тамура оказался проворнее и схватил его. «Рассмотрим нож. Форма и размер, тупой конец длиннее, острие изогнуто. Удобная рукоятка. Рассмотрим острие. Все острее, острее и острее, пока не будет в состоянии прорубить кожу». Он закончил чистить рогокорень и принялся нарезать его небольшими дольками, время от времени отправляя одну из них в рот и пережевывая. Вкус сырого рогокорня был чем-то средним между ничего и грязью, но Тамура, казалось, им наслаждался.
Я поняла намек. Он рассказал мне основы того, как формировать кинемантические движения руками. Он рассказал мне все, что возможно, и теперь намеревался заставить меня практиковаться. Впрочем, он бросил меня так глубоко, как только мог. Зачем начинать с ножа, чуть ли не самого сложного оружия, которое можно создать с помощью кинемантии? Он мог бы начать с более простых форм, но, честно говоря, это не в стиле Тамуры. Может быть, у него больше терпения, чем у болотного кота на охоте, но он никогда не любил простых заданий. Несмотря на это, я с энтузиазмом взялась за его задание. Я снова и снова представляла себе нож и наполняла его кинемантической энергией, и каждый раз у меня получался тупой инструмент, способный скорее давить, чем резать. Это не значит, что такой инструмент не мог быть целью, но это не было той задачей, которую я перед собой ставила. И все же я находила утешение в том, что с каждой попыткой создавать кинемантические объекты становилось все легче и легче.
Где-то на исходе второго часа моих трудов по измельчению рогокорней во внутренний двор вышла Имико с тремя кружками эля в руках. Она поставила их на стол и опустилась на пол, скрестив ноги:
— Зачем ты все это измельчаешь?
— В основном ради забавы, — сказал я, давя кожуру очередного клубня. Я отказалась от попытки использовать кинемантический нож — он превратился в фиолетовую дымку, когда энергия рассеялась. Честно говоря, я уже потеряла счет тому, сколько раз я пыталась. — Как ты узнала, что мы здесь?
Имико подошла к столу, взяла кружку и подула на пену:
— Мне рассказал хозяин. Он сказал, что сумасшедший старик на заднем дворе играет с едой.
Тамура рассмеялся. «Один готовит еду, другой играет с едой». Он бросил озорной взгляд в мою сторону, затем сделал паузу, чтобы отпить глоток эля, не обращая внимания на белую пену, которая осталась на его клочковатых усах.
— Что это за ведьма, которая не может порезать немного овощей? — Имико улыбнулась мне, смягчая оскорбление.
— Та, которую учили взрывать людей и поджигать города. И это не овощи.
— Итак, ты, наконец, признаешь, что ты ведьма?
Я уставилась на нее.
— О-о-о, какие страшные глаза. — Имико отпила глоток эля и улыбнулась мне. — Можно мне поиграть?
Я была занята изготовлением нового кинемантического ножа. Мне не нужно было пробовать чистить новый корень, я и так знала, что лезвие у него тупое, как беззвездная ночь. «Конечно». Я запустила кинемантическим ножом в Имико и увидела, как она запаниковала. Нож разлетелся на части, как только покинул мою руку, магия, поддерживающая его форму, разрушилась, а кинемантическая энергия рассеялась. К тому времени, как он достиг Имико, это было всего лишь легкое дуновение силы, от которого у нее заколыхалась челка.
Мы разговаривали, работая, все трое чистили и резали. Ну, Имико и Тамура чистили и резали, а я продолжала давить и крушить. В тот единственный раз, когда мне показалось, что я действительно добиваюсь успеха, мой кинемантический нож скользнул по рогокорню, и я от волнения потеряла концентрацию. Нож сломался, и клубень взорвался у меня в руках, рассыпавшись на куски. Возможно, это было неловко, но рядом не было никого, кроме моих друзей, кто мог бы это увидеть, и мы все трое покатились со смеху. Несмотря на мою неудачу, тот день был самым веселым за долгое время. Это во многом укрепило мой дух. Для меня это несколько неожиданно. Мы с Имико вместе столкнулись с семью видами смерти, мы сражались и плакали вместе, нам приходилось полагаться друг на друга и доверять друг другу. Но независимо от того, через что мы прошли раньше и с чем нам еще предстояло столкнуться, я думаю, что тот день, когда мы чистили рогокорни, помог укрепить нашу дружбу. Как бы то ни было, я все еще много раз жалела, что мы встретились.
Достаточно сказать, что в тот день я не сумела создать кинемантическое оружие. Ни в следующий, ни в десятый после этого. Прошли недели, прежде чем мне удалось создать острый кинемантический нож, и месяцы, прежде чем я научилась создавать настоящий источникоклинок. Это мое название для них, а не Тамуры. Он называл их всех кинемантическим оружием, но я чувствовала, что мне нужно различать различные формы. Там были щиты, молоты и топоры, но я обнаружила, что меня всегда привлекала форма меча. Итак, я назвала их источникоклинками и бесконечно практиковалась, создавая различные формы и размеры. Я целыми днями изучала различное оружие, посещала кузнецов, чтобы посмотреть, что они могут предложить, а затем копировала стиль. В конце концов, я научилась создавать множество различных источникоклинков, и мне требовалось всего несколько мгновений, чтобы создать для голой руки меч острее любого, который могли бы выковать руки землян. Но сколько бы я ни создавала источникоклинков, я все равно понятия не имела, как по-настоящему ими пользоваться. Для этого мне нужен был новый наставник. Тот, кто мог бы научить меня владению мечом.