Сильва пришла на следующий день, когда солнце только показалось из-за горизонта. Я проводила утренние тренировки с Хардтом, насколько это было возможно из-за моих травм. Я думаю, это был символический жест с нашей стороны, мы продолжали традицию, хотя ни один из нас не был в хорошей физической форме. Она принесла с собой кредитный чек, который превратил нас из беднейших людей в бедно одетых богачей. У меня было много вопросов к Сильве, но она не ответила ни на один из них, и я сгорала от желания узнать больше. Кем она была на самом деле? Была ли она настоящей дочерью Ранд или просто сиротой, взятой из приюта? Как получилось, что она явно была землянкой, но все же называла пахт своей сестрой? Почему Прена Нералис назвала ее Аспектом? Что мне нужно сделать, чтобы добиться аудиенции у Ранд? Признаюсь, я была очень взволнована, когда задала этот последний вопрос; не каждый день удается встретиться с богом.
Признаюсь, я никогда не умела обращаться с деньгами, ни тогда, ни сейчас. Тратить их всегда казалось таким простым делом, а копить — таким бессмысленным. Это не совсем хорошая черта для королевы, которая могла бы объяснить скудость моего правления. Хардт взял на себя ответственность за наши средства, и я, конечно, не пыталась его остановить. У нас были другие темы: сумасшедший старик, который едва помнил собственное имя, или молодая девушка, которая уже дважды меня обкрадывала. Некоторые решения действительно принимаются сами собой.
Мы едва успели подсчитать, насколько нам повезло, когда весь город затрясся. Я выбежала на улицу и увидела, что никто не выглядит хоть немного обеспокоенным. По крайней мере, мне так показалось. Мои проблемы с пониманием выражения лица пахтов — это одно, но тарены еще более непостижимы; глаза часто являются самой выразительной частью лица, а у таренов их нет.
Потребовались некоторые разговоры с местными, чтобы понять, что тряска была нормальным явлением, когда якорь снова поднимался. Она продолжалась некоторое время, может быть, полдня, и только моя маленькая группа, казалось, обращала на нее внимание. Я добралась до западного края Ро'шана, где земля кончается и нет ничего, кроме долгого падения. Я подошла к краю так близко, как только осмелилась, хотя тряска казалась там более ощутимой и я держалась несколько осторожнее, чем обычно. Хардт и Тамура последовали за мной, и мы смотрели, как Террелан исчезает за горизонтом. Ро'шан передвигается не особенно быстро, и мы провели там бо́льшую часть дня, пока земля не превратилась в тонкую полоску вдали, и внизу мы могли видеть только воду.
Странно это говорить, но я чувствовала себя так, словно убегала от своих врагов, от тех, кого поклялась убить. От тех, кому поклялась отомстить. Думаю, я немного ненавидела себя. Я посчитала себя трусихой, бегущей и прячущейся под юбками Ранд, где терреланцы не могли до меня добраться. Мое желание отомстить только росло вместе с гневом на собственную трусость.
— Я вернусь, — выплюнула я. Я не разговаривала ни с Хардтом, ни с Тамурой, ни даже с Сссеракисом. Я даже не разговаривала с Терреланом, когда он исчез за горизонтом. Я сказала это себе. В произнесенных словах есть сила; произнося что-то вслух, ты каким-то образом делаешь это более реальным, высказываешь мысль миру и заявляешь о ней как о своей собственной. Произнеся эти слова вслух, я дала им обещание, клятву, которую сдержу любой ценой. Я вернусь!
Хардт положил свою большую руку мне на плечо, на этот раз неповрежденное, и кивнул:
— Когда-нибудь.
Тамура удовлетворенно вздохнул, лег на землю и уставился в небо: