— Все в порядке, Эска, — сказал Хардт глубоким и успокаивающим голосом. Он обхватил мою щеку одной из своих огромных ладоней и заглянул мне в глаза; это был якорь, который вернул меня в реальный мир. Удивительно, что зрительный контакт может сделать то, чего не могут слова. — Это всего лишь сон. Теперь ты проснулась.
Он смотрел мне в глаза, пока мое дыхание не успокоилось и паника не покинула меня. Затем он кивнул и помог мне сесть, прислонившись спиной к шершавой коре чессопа. Я хорошо знаю этот тип деревьев; в конце концов, я провела свои первые шесть лет в лесу. У чессопа вместо листьев короткие иголки, и о он выдержит практически в любых погодных условиях. Они растут далеко друг от друга и в огне издают странный, земляной запах. Я почувствовала этот запах, и он пробудил во мне воспоминания о беззаботном времени до того, как орранцы превратили меня в оружие. До того, как терреланцы превратили меня в пленницу. Это тоже помогло мне успокоиться. Мысль о доме, которого я больше никогда не увижу. Воспоминания о нашем маленьком домике и кровати, которую я делила с братом, о том, как храпел по ночам мой отец, как мама готовила завтрак и меня будил запах овсянки.
Хардт кивнул и сел, найдя дерево, чтобы прислониться к нему. Я все еще не доверяла себе, поэтому сидела молча. Воспоминания о городе в Другом Мире, о страхе, который вселил в меня Сссеракис, все еще были на поверхности. Голос ужаса эхом отдавался где-то внутри меня.
Дом. Я хочу вернуться домой.
Со всех сторон нас окружали деревья, маленькая рощица образовывала небольшую поляну, каким-то образом свободную от снега. В центре, всего в нескольких футах от нас, горел костер. Тепло согревало мои ноги, но проникало только до кожи. Я чувствовала холод внутри. Тамура сидел у небольшого костра, и его руки были скользкими от крови, когда он сдирал шкурку с маленького зверька, который выглядел так, словно когда-то был кроликом. Я до сих пор не знаю, как они поймали это существо и как им удалось найти сучья, достаточно сухие, чтобы разжечь костер. Один из многочисленных талантов Тамуры, скрытых за множеством слоев сумасшедшего старика.
— Вот, — Хардт подтолкнул ко мне мешок. — Ешь.
Я начала было протестовать, но как только я подумала об этом, то поняла, что ужасно проголодалась. Этот голод был сильнее, чем просто потребность в еде. Я снова посмотрела на свои руки и обнаружила, что они стали тонкими, а под кожей, похожей на грязную бумагу, видны кости. Я порылась в мешке и вытащила пригоршню грибов. Это был подарок от бесов из города Джиннов, и они уже кончались. А еще у них был вкус старого ботинка. Я рада признаться, что ела эти грибы в последний раз. Даже по сей день мысль о них вызывает у меня тошноту.
— Ты стала так выглядеть после схватки с Джозефом, — сказал Хардт, когда я запихнула грибы в рот и принялась без энтузиазма жевать. Он поставил нашу единственную глиняную чашку на землю передо мной, и я увидела, что она до краев наполнена водой. Справедливости ради, на земле, закутанной в снежное покрывало, легко найти воду. Эта была ледяной и освежающей.
— Хрономантия, — произнесла я с набитым ртом, жуя, и сомневаюсь, что это прозвучало правильно, но Хардт, похоже, понял, а выражение лица Тамуры говорило о том, что он и так знает это лучше, чем я. — Ускоряет работу организма, но обходится очень дорого. Вдвойне дорого, так как одновременно и старит человека, и сжигает ресурсы организма.
— Вот почему ты вдруг стала выглядеть намного старше?
Я кивнула. У меня все еще не было возможности посмотреть на себя. Зеркал вокруг просто не было. Но у нас была вода. Я взяла маленькую глиняную чашку, поднесла ее к лицу и глядела на воду, пока она не успокоилась. Я действительно выглядела старше. Дело было не только в изможденном лице и дряблой коже. На моем лице появились новые морщины. Неровный шрам на левой щеке выглядел обветренным. Я потеряла так много лет за такое короткое время! Возраст — странная штука. Чем больше у тебя лет, тем меньше тебе остается.
Я ничего не могла с этим поделать. Я поднесла чашку к губам и сделала большой глоток. Мне очень хотелось пить, и вскоре мы растопили еще одну чашку снега над маленьким костерком.
— Где мы? — спросила я, наевшись грибов. Не то чтобы я чувствовала себя сытой, но не думаю, что смогла бы съесть еще один. Кроме того, Тамура насадил кролика на вертел и занялся его приготовлением, и я почувствовала, как у меня потекли слюнки при одной мысли о настоящем мясе. И не у меня одной. Все время, пока мы были в Яме, мы ели черствый хлеб, холодную кашу и, в конце, грибы. Я пробыла там чуть больше полугода. Тамура пробыл там дольше, чем я прожила на свете. Я сомневалась, что он вообще помнил вкус мяса, и не только из-за своего помутившегося рассудка.