Я услышала, как Коби фыркнула с таким явным отвращением, что невозможно было ошибиться. «Не забудь корону». Она зашагала прочь. Я думаю, что проявление нежности каким-то образом задело ее, возможно, это была вспышка зависти. Или, возможно, это было из-за того, что на глазах Сильвы появились слезы из-за меня, а не из-за нее. У Коби было много причин ненавидеть меня, и, я думаю, она изо всех сил старалась выбрать одну главную.
Тамура танцевал вокруг нас так, словно земля была в огне, не в силах устоять на месте дольше, чем на мгновение. Он выпалил целый каскад слов, и я расслышала лишь несколько из них. «Как Люниз после Сотого шага. Обновленная». Когда Хардт наконец опустил меня на землю, Тамура бросился вперед и, подняв мою руку, провел мозолистыми пальцами по гладкой коже. Я покачнулась, едва удержавшись на ногах, когда лишилась поддержки Хардта. В конце концов Тамура оторвал взгляд от моих рук и встретился со мной взглядом. «Вторая Авгурия». В то время я не придала значения его словам, погрузившись в этот момент и изо всех сил стараясь оставаться в сознании. Я почувствовала что-то от Сссеракиса, что-то большее, чем просто отвращение к радости, которую я испытывала. Ужас заволновался от слов Тамуры. Он увидел знаки, которые могли быть известны только древним.
— Ты исцелилась! — В устах Имико это прозвучало как обвинение, и Хардт отступил на шаг, радость на его лице сменилась шоком, как будто он только что понял, что я больше не обугленная женщина. — И у тебя все еще что-то не так с глазами.
— Как? — В словах Хардта потрясение смешалось с облегчением, и я увидела слезы в его глазах.
Я не ответила ему. Отчасти потому, что мне нечего было ответить, а отчасти потому, что я смотрела мимо него, на флаеры. Коби и Сильва стояли рядом и о чем-то спорили. Агрессия была очевидна, но только со стороны Коби. Сильва продолжала поглядывать в мою сторону, и я увидела на ее лице облегчение и сожаление одновременно. В глубине души мне было больно от этого, потому что я знала: о чем бы они ни спорили, причиной была я. Они обе замолчали, когда мы подошли, и Сильва улыбнулась мне. Не радостной улыбкой ребенка, не неподдельной теплой улыбкой взрослого. Сильва улыбнулась улыбкой вора, виноватой улыбкой, улыбкой, скрывающей правду. Сейчас я вижу это в своих воспоминаниях так, как не видела тогда. Или, возможно, я была просто смущена тем, что произошло потом. Я не уверена. Но я точно знаю, что был счастлива снова ее увидеть, и верю, что это чувство, по крайней мере, было возвращено в полной мере.
Сильва не дала мне времени заговорить. Пока я пыталась придумать, что сказать, она шагнула вперед, положила ладони мне на щеки и поцеловала. Я оказалась в центре бури, хаотического водоворота эмоций, разрывающих меня на части. Я не знала, что чувствовать. Я не знала, что я должна чувствовать, что я хотела чувствовать. Ее губы были мягкими, теплыми, от них исходило что-то вроде молнии, хотя, возможно, оно исходило от меня. Мое тело дрожало от изнеможения и становилось горячим от ее прикосновений. Торнадо растаяло, и я осталась наедине с самой собой, испуганной молодой женщиной, настолько же растерянной, насколько и восхищенной. При свете лун в небе ее губы были такими мягкими.
Когда, наконец, Сильва разорвала контакт и отстранилась, мне показалось, что она высосала воздух из моего тела. Я судорожно вздохнула и почувствовала, что мои ноги подкашиваются. Думаю, только решимость — мое тело действовало по собственной воле, — позволила мне сжать колени, прежде чем я упала. Сильва покраснела, и теплый румянец разлился по ее щекам. Никогда, ни за все годы, проведенные в этом мире, ни за все годы, проведенные в другом, я не видела ничего столь прекрасного. Я забыла, как дышать.
Наши взгляды встретились, и я увидела удивление на лице Сильвы, которое сменилось улыбкой:
— В твоих глазах сверкает молния, Эска.
Глава 32
Джозеф