— Ну а если ты знаешь сокровенную науку, зачем ты ко мне пришел? — рассердился Оосин. Осердясь, он не соблюдал правила вежливости. — Выколи глаз».
С тех пор совет Оосина, выражение «выколи глаз», вошло во все наши трактаты. Что оно, по-твоему, означает? Отвечай — и бей по татами».
Ворочать мозгами и одновременно готовить удар трудно — одно мешает другому.
— Наверное, это значит «Отрешись от внешнего мира, если уж ты все равно плохо его видишь, и сосредоточься на внутреннем».
Мне показалось, что моя версия неплоха. И удар получился недурен — кулак ушел в солому до половины. Но пробить ее не пробил.
— Ты истолковал коан неверно, — сказал Т. — Правитель не может отрешиться от внешнего мира — тем самым он предал бы своих подданных. Оосин посоветовал гостю выколоть плохо видящий глаз, ибо чем видеть плохо, лучше никак не видеть. Лучше передоверить восприятие иным органам чувств — развить в себе слух, запах, осязание. История знает великих незрячих правителей, но не знает великих плоховидящих.
Приходи завтра.
1 августа
КОАН ТРЕТИЙ
— Коан, который тебе нужно разгадать сегодня, считается трудным, — предупредил меня Т. — Он называется «Сон Тамбы Четвертого». Это действительно видение, приснившееся дзёнину однажды ночью. Оно записано в нашем трактате и в течение ста лет толковалось по-разному, пока Тамба Седьмой не предложил версию, считающуюся канонической. Слушай, что рассказал ученикам дзёнин.
«Мне приснился град, обнесенный высокой стеной, из-за которой лучилось блаженное сияние. Мне очень захотелось туда проникнуть.
Я обошел вокруг стены. Там было четыре башни с воротами, и у каждого входа стоял страж, а над головой у него надпись.
Над первым стражем было начертано: «Подкупи меня, и я тебя впущу».
Над вторым: «Напугай меня, и я тебя впущу».
Над третьим: «Скажи заветное слово, и я тебя впущу».
Над четвертым: «Я впускаю всех».
Я сделал выбор и вошел.
— Какие же ворота вы выбрали? — спросили ученики.
— Третьи, — ответил дзёнин».
— А теперь скажи мне, что это был за град и почему Тамба выбрал третьи ворота. Потом бей.
— Сияющий град — это счастье, блаженство, что-нибудь в этом роде. Подобная аллегория существует и на Западе, — осторожно предположил я.
— Да, это счастливое блаженство души. Ученики, как и ты, сразу это поняли, — подтвердил Т., и я, ободренный, продолжил:
— Ну а ворота, открываемые заветным словом, Тамба Четвертый выбрал, потому что у вас всё не просто так, а непременно с таинственностью. В этом и сила «крадущихся» — они знают то, чего никто больше не знает.
И стукнул по треклятому татами не правой рукой, которая еще не зажила, а левой. Получилось так себе.
— Слабый удар и глупый ответ, — заявил Т. — Путь к счастью зависит от нравственности. Она или дает душе мир, и человек счастлив — или не дает, и человек несчастен. Эта притча о том, что существует четыре вида морали.
Самый низший сорт людей в своих поступках руководствуется принципом «что мне выгодно, то и нравственно». Получив выгоду лично для себя, такой человек уже счастлив. Купить его легко, и продаст себя он тоже задешево. Эта врата подлости.
Большинство живущих, однако, пользуется вторыми воротами: эти люди нравственны до тех пор, пока страх не заставляет их пренебречь моралью. Это врата слабости.
Третьи ворота, избранные Тамбой, — для людей, которые тверды в морали, но она распространяется только на своих. Как у нас, «крадущихся». На этом мы и стоим. Долг перед своими — самоотверженность, верность и благородство. Чужим же мы не должны ничего. Наши врата — врата силы.
Четвертые ворота открыты для всех, но мало кто решится в них войти. Они для бодхисатв, которые нравственны со всеми, не делая различия между своими и чужими. Это святые люди, но нам с ними не по Пути. Их врата — врата Доброты. Как ты знаешь, по нашему убеждению, они слишком узкие».
— Ничего себе, — уныло пробормотал я. — Вам понадобилось сто лет, чтобы разгадать эту шараду, а я должен был расщелкать ее за одну минуту?
Боюсь, мне никогда не подняться на вторую ступеньку.
2 августа
КОАН ЧЕТВЕРТЫЙ
— Поскольку ты никак не научишься дышать кожей, буду давать коаны с подсказкой, — объявил сегодня Т., и я обрадовался. Неудобно жить с двумя забинтованными руками. Тем более — лупить ими по жесткому татами.
«Когда Тамба Четвертый вошел в возраст почтенной старости (а времена делались всё спокойней, и до старости теперь стали доживать многие), вошел в большую моду кукольный театр Бунраку. В богатом городе Осака, где у «крадущихся» тогда находился главный су, «гнездо», было две труппы, соперничавшие между собой. Одной — она называлась Кику-дза, Театр Хризантем — руководил почтенный и добрый мастер Тораэмон, ставивший красивые пьесы про героев и влюбленных. Другой труппой — Театром Плакучих Ив — владел бесчестный и алчный Гондзаэмон, предпочитавший спектакли про ужасных злодеев и ужасные преступления. Горожане охотно ходили и туда, и сюда, ибо люди любят как умиляться, так и ужасаться.