Чтобы побороть нахлынувшее чувство, Александра положила ладони на юбку, разглаживая невидимые складочки к коленкам. Она улыбнулась своим детским воспоминаниям, едва покачав головой. Вот ведь как бывает. Ей за тридцать, а в голове все те же наивные мечты. Хочется быть счастливой, несмотря ни на что. Кареглазый поманил ее, и она уже готова бежать с ним, куда глаза глядят. Но ведь не зря. Какой мужчина!
– А что это он держит в руке? – спросила Саша своего гида, разглядывая скульптурную статую необычного фонтана в центре огромной площади, вымощенной отполированным булыжником.
– На голову побежденной медузы Горгоны не похоже.
– Это рука поверженного великана.
– Тот, что лежит внизу? Ну, не такой уж он и великан.
– Алекс, это же легенда, – преувеличенно серьезно возмутился Ги. – Представьте себе, что очень давно…
– Все русские сказки начинаются с фразы «давным-давно», – не удержалась и прервала его Саша.
– Хорошо, – улыбнулся Ги. – Давным-давно на этом самом месте стоял замок великана, по имени Друон Антигон. Это был очень жадный и хитрый великан. Он протянул толстую цепь через Шельде и требовал с каждого корабля дань. Если кто-то отказывался платить, Антигон отрубал несчастному кисть руки. Потом великану и этого стало мало, и он начал требовать дань с крестьян. Все роптали, но отдавали кровопийце последние деньги. И так было до тех пор, пока отважный юноша, по имени Сальвий Брабо, не одолел великана в честном бою. Чтобы ни у кого больше не возникало подобных мыслей собирать дань с бельгийцев, юноша отрубил руку великана и забросил ее в Шельде. Скульптор Массейс как раз изобразил здесь Брабо, забрасывающего руку великана в реку.
– Красивая легенда. А кто эти женщины, что держат на руках постамент с героем?
– Это русалки, живущие в Шельде. После победы они подняли его над водами, чтобы всем было видно.
– Чтобы ни у кого более не поднялась рука на такое?
– Давай посоветуем бургомистру добавить такую надпись у подножия фонтана.
– Нет-нет, – вскинулась Саша. – Ничего добавлять не нужно. Композиция очень динамичная, и так все понятно. И, скорее всего, фонтан неслучайно установлен именно здесь.
– Ты права. За фонтаном ратуша. Видишь позолоченный герб Антверпена, а в нишах стоят скульптуры?
– Да, – она обернулась. – Они тоже отрубали руки?
– Нет. Они прославились своей неподкупностью и честностью в решении многих торговых споров.
– Да, я бы в Москве тоже такой фонтан поставила. Напротив мэрии.
Ги рассмеялся и обнял ее за плечи.
– Пойдем к собору Богоматери. Каждый час там звучат колокола. Сейчас без десяти семь, мы успеем.
К тому времени на соборной площади было множество туристов и прохожих. Некоторые задирали головы, разглядывая высокую башню и само здание собора, но основная масса явно ожидала другого. И не случайно. Едва стрелки часов показали ровно семь, как где-то в вышине, в недрах башни зазвучали колокола. Чистый, мощный звук переливался и усиливался, отражаясь от соседних зданий. Эта волна словно застыла над площадью, приводя в трепет всех присутствующих. Мелодия то поднималась, то замирала, рождая в душе удивительное созвучное настроение. Какой-то восторг рождался у каждого слушателя. Несомненно, колокольные переливы были делом рук большого мастера, учитывавшего все особенности площади, собора и других строений вокруг.
– Это было великолепно, – вырвалось у Саши, когда звук затих, теряясь где-то в переулках, выходящих на площадь. – Так гармонично и возвышенно, – она прижала обе руки к груди. – У меня все внутри отозвалось. Здорово.
– Да, сорок колоколов. В свое время еще Дюрер восторженно писал о них.
– Почему именно сорок?
– На этом месте некогда стояла маленькая деревянная часовенка со статуей Богородицы. Это главная святыня Антверпена. После пожара, когда статую едва удалось спасти, решили строить новый собор. В 1352 году мастер Жан Амель заложил новый собор Девы Марии. Он отдал строительству сорок лет жизни, а потом его дело продолжил сын. Так появилось сорок колоколов.