– У нас нет брака, так что и обсуждать нам
– Но мы ведь женаты, Блейк. Неужели ты собираешься и дальше отрицать этот факт?
– Я уже сказал тебе, что брак наш насквозь фальшивый, – сурово заявил он. – Между нами существует лишь деловая сделка.
– Ты так не думаешь, Блейк, – мягко возразила Кейт. – Я знаю, что ты хочешь меня любить.
– Ничего ты не знаешь, черт побери!
Его самообладание дало наконец трещину, и он без всяких следов нежности рванул ее к себе. Его поцелуй был жарким и злым, когда Блейк запрокинул ее голову и впился в ее губы.
– Ты хочешь, чтобы в наше деловое соглашение был включен и секс, верно? – Он поцеловал ее снова, раздвинув ее губы с грубостью, не содержавшей ни капли любви. – Этого ты хочешь, Кейт? – злобно повторил он, когда наконец оттолкнул ее прочь от себя.
– Нет, это нужно тебе! Вижу, что тебя устраивает холодный секс вместо горячей любви.
– Да, черт побери, именно этого я и хочу! Теперь-то я знаю, что ты расчетливая особа. Так зачем мне вспоминать, как я заблуждался?.. К чему терзать себя ложными воспоминаниями о том, какой ты была на ферме?
Кейт ощутила скрывающуюся за его словами тоску и почувствовала, что страсть, зажегшаяся в его глазах на несколько мгновений, притягивает ее подобно магниту. Подчиняясь своим эмоциям, она шагнула к нему, прижалась всем телом и застонала от удовольствия, когда он спустил с ее плеч тонкие бретельки ночной рубашки и стал гладить ей спину.
– Ты такая красивая, – произнес Блейк, покрывая ее кожу поцелуями. – Боже! Зачем ты такая красивая!
– Люби меня, Блейк, – прошептала она.
– Нет! – Этот возглас, казалось, исторгся из глубины его души, и Блейк оттолкнул ее трясущимися руками. – Нет! – повторил он снова. – Я пойду пройдусь.
– Неужели я представляю для тебя такую угрозу? – тихо спросила она.
– Да, – вздохнул он. – Когда я оказываюсь рядом с тобой, мною овладевает любовная лихорадка. Во всяком случае, находясь подальше от тебя, я могу помнить, что ты за особа на самом деле.
– Ты ведь не знаешь, Блейк, какова я на самом деле, – с горечью произнесла она.
– Завтра утром я уезжаю с Вити-Леву еще до рассвета, – сказал он наконец. – И пару дней мы будем снимать где-то в другом месте. Вот когда я вернусь, тогда мы, пожалуй, и поговорим о нашем браке.
– Мы можем поговорить об этом и сейчас, Блейк. Только вот ты не хочешь меня слушать.
Он пожал плечами.
– Я пройдусь, Кейт. И не жди меня, ложись спать.
11
Кейт искренне обрадовалась, когда утром ей позвонил Питер Дрейк. Она думала, что он отправится на съемки вместе с Блейком и остальными членами группы, и была приятно удивлена, что ошиблась.
– Мои съемки на Фиджи в основном закончены, – объяснил Питер, – и в ближайшие два дня мне нечего делать. Не хочешь ли прокатиться со мной по островам, Кейт?
– С удовольствием, – обрадовалась она.
Для начала он отвез ее в Суву, столицу Фиджи, шумный и колоритный портовый город. Вдоль главных улиц росли перечные деревья, а парки и сады пестрели яркими экзотическими цветами. На базарах, в основном рассчитанных на туристов, изобиловали ларьки, торгующие резными деревянными фигурками, дешевыми украшениями из серебра и куклами, одетыми в национальные костюмы. Многие ларьки принадлежали индусам, и под солнечными лучами в них сверкали расшитые золотом сари, еще более увеличивая тропическое буйство красок.
После прогулки по торговым рядам Питер отвез ее в городок Лаутока, где они поднялись на борт прогулочного катера и совершили увлекательную поездку по шестидесятимильной цепи островов Ясава, населенных и по сию пору исключительно туземцами, живущими в основном так же, как и за пятьсот лет до появления европейских купцов и миссионеров. Индусов на этих островах не было совсем, и гид пояснил Кейт, что индусы были привезены на Вити-Леву в девятнадцатом веке для работы на сахарных плантациях. Их неиссякаемое трудолюбие, разительно отличающееся от праздности туземцев, привело к тому, что большая часть торговли в стране сосредоточилась в их руках. Однако туземцам до сих пор принадлежит вся земля на Фиджи, а иностранцы могут лишь
Этот день, полный новых впечатлений, пролетел незаметно.
Поздно вечером Питер расстался с Кейт у двери ее номера. Она ощущала приятную усталость, напряженность ее отступила на задний план. Непрестанно мучившие ее мысли о сложных и запутавшихся отношениях с Блейком слегка потускнели, и она была безмерно благодарна Питеру, который помог ей на время отрешиться от проблем.
– Можно мне заехать за тобой завтра утром в то же самое время? – спросил он. – Я хочу показать тебе нечто совершенно необычайное.
– Звучит заманчиво.
– Не слишком, но я все-таки убежден, что тебе это будет интересно.
Что-то в его голосе подсказало ей, что на этот раз они не станут следовать традиционным туристическим маршрутам.
– Что такое, Питер? Что-нибудь случилось?
– Нет, ничего, – заверил он ее. Затем наклонился и легко провел губами по ее щеке. – Спасибо, ты была мне такой потрясающей спутницей.
– Это мне нужно тебя благодарить, – ответила Кейт, поскорей проскользнув к себе в номер. Питер был чудесным другом, и ей не хотелось испортить их отношения.
На следующее утро он заехал за ней после завтрака.
– Я отвезу тебя в специальную школу, которая находится на другой стороне залива, – объяснил он. – Когда ты мне рассказала о своей работе в детском центре в Милуоки, я подумал, что тебе стоит там побывать. Школу для туземцев открыли совсем недавно. Своего постоянного врача там еще нет, педагогов тоже совсем немного, но весь персонал горит энтузиазмом и совершает настоящие чудеса.
– Мне в самом деле это ужасно интересно, – ответила Кейт. – А вот как ты узнал об этом, Питер? Трудно заподозрить красивого и преуспевающего киноактера, что его могут интересовать такие вещи.
Он помолчал.
– У меня сестра тяжело больна с самого детства, – сказал наконец Питер. – А когда в твоей семье кто-то серьезно болен, ты невольно начинаешь смотреть на вещи по-другому. Я работал какое-то время добровольным помощником в школе для детей-инвалидов.
– Питер, я так тебе сочувствую! – Кейт непроизвольно взяла его за руку. – Сестра намного моложе тебя?
– Ей всего двенадцать лет, – ответил Питер. – У меня еще есть два брата, и мои родители страшно обрадовались, когда на свет появилась Синди. – Его красивое лицо исказила маска боли. – Самое печальное заключается в том, что они еще надеются на ее выздоровление. Родители выискивают разные чудодейственные лекарства и каждое утро начинают с надежды, что, быть может, именно в этот день с Синди произойдет чудо.
Кейт, преисполненная сочувствия, еще крепче сжала его руку, но ничего не сказала, А что было говорить? Одной из утешительных вещей во время ее работы в Центре было то, что аутизм не угрожал жизни ребенка. И ее каждодневная работа была наполнена надеждой, поскольку каждый маленький шаг к улучшению означал реальный шанс на полноценную жизнь для детей, с которыми она так самозабвенно занималась.
С явным усилием Питер стряхнул с себя грустное настроение.
– Мы почти приехали, – сообщил он. – Уверен, школа тебе понравится. Она предназначена для детей-инвалидов, которым еще могут помочь специальные занятия. На островах это единственное подобное заведение, так что желающих попасть сюда очень много.
Директор, худой пожилой мужчина, встретил их тепло и радушно. Питер достал с заднего сиденья машины большую коробку конфет и вопросительно посмотрел на директора. Тот засмеялся и махнул рукой.
– Видимо, ты ждешь разрешения раздать их детям? Но я еще раз повторяю тебе, Питер, что на Фиджи найдется лишь дюжина приличных дантистов. А ты так щедро раздаешь конфеты, что скоро все двенадцать докторов будут заняты лечением зубов у наших подопечных!