Сейчас Ли Сяолун пропалывал грядку с помидорами. Ещё немного – и томаты, насытясь солнечным светом, станут ярко-красными, после чего он мечтал их с жадностью съесть. При прополке он был сосредоточен и увлечён, поэтому не заметил, как к нему на гору пожаловали гости.
— Старейшина Ли Сяолун?
Подняв голову, жмурясь от слепящего солнца, тот взглянул на гостя.
— Учитель Лу Шан, что привело вас? — Ли Сяолун улыбнулся, но в душе негодовал. Прошла всего неделя, с тех пор как сняли барьер с его вершины, и всё это время к нему постоянно кто-то приходит. Он хотел спокойствия и тишины, но его уютное гнёздышко вдруг стало проходным двором!
Ли Сяолун негодовал ещё больше, думая о том, что в романах писали неправду. В книгах старейшины всегда были одиноки на своих вершинах. Если к ним кто-то и наведывался, то это происходило очень редко и зачастую с разрешения. Исходя из этих знаний, он никак не мог привыкнуть к тому, что его постоянно тревожили. Если бы он знал об этом с самого начала, то ещё лет сто провёл бы закрытый под барьером!
— Я пришёл, чтобы напомнить: сегодня самый благоприятный день для омовения в источнике света.
— М-м… и что? — Ли Сяолун улыбнулся шире, скрывая своё негодование.
Мысленно он кричал: «То документы подписать, то разрешение на сборы трав получить, то поставить меня в известность о новых одеяниях, то с Пика спуститься!.. Теперь ещё, чтобы и помыться, вы хотите спросить у меня разрешение?! Что за бред творится на моём Пике?! Потом ещё, чтобы и нужду справить, придёте разрешение просить?!»
— Это последний этап посвящения учеников. Старейшина, без вашего медальона и духовной силы мы не сможем открыть двери. Вы должны присутствовать.
Ли Сяолун не горел желанием идти куда-то, чтобы кому-то открыть двери, но он не мог отказаться, поэтому лишь продолжил с улыбкой отвечать:
— Вот, значит, как, учитель Лу. Тогда проводите меня?
— Это случится во время самой яркой части ночи – ещё много времени впереди. Думаю, вам также нужно подготовиться к этому событию.
Лу Шан внимательно осмотрел Ли Сяолуна, отмечая про себя, что тому не пошло на пользу уединение: если раньше старейшина выглядел словно божество, то теперь он больше похож на фермера. Лу Шан не мог отрицать красоты Ли Сяолуна – даже с короткими волосами тот выглядел идеально, но вот возвышенный образ был бесследно утрачен. Хотя во всём этом открылись и свои плюсы: теперь Лу Шан, находясь рядом со старейшиной, чувствовал себя свободнее и легче, некогда испытываемые нервозность и чувство тревоги как рукой сняло.
— Подготовиться?
Лу Шан тихо вздохнул. Потеря памяти старейшины доставляла много лишних хлопот.
— Я пришлю ученика с комплектом одежды. Пожалуйста, позаботьтесь о себе. Когда солнце скроется за горизонтом, он проводит вас в нужное место.
— Вы так добры, учитель Лу Шан.
— Всегда к вашим услугам, — учитель сложил руки перед собой, а затем, развернувшись, ушёл.
Ли Сяолун был рад, что его наконец-то оставили в покое, и дальше склонился над помидорами. Он аккуратно протирал их плоды и листочки, чтобы никакие насекомые не посмели съесть его труды раньше его самого.
После формирования Золотого ядра тело совершенствующегося требовало меньше еды с каждой последующей ступенью. Достигая Эликсира ядра принимать пищу нужно было лишь изредка, однако некоторые совсем отказывались от еды и обходились духовным чаем. На этапе Цзиньдань совершенствующийся начинал практиковать инедию. По сути, Ли Сяолун имел возможность обходиться одной лишь медитаций, но не мог в одночасье отринуть человеческую привычку в потребности еды. Выращенные с любовью ягоды, овощи и фрукты стали для его души и тела отрадой, а ещё, поскольку они впитывали духовную энергию с горы, от них во время медитаций была своя доля пользы. Правда, Ли Сяолун так и не смог смириться с одной маленькой проблемкой: при каждой медитации из его тела выходили токсины. И хоть от них несложно избавиться при помощи небольшого заклинания очищения, всё же было совершенно неприятно ощущать, будто тебя обмазали маслом. Несмотря на это, Ли Сяолун не оставлял свои человеческие увлечения полностью.