Ли Сяолун шагнул в проход, следом за ним гуськом последовали детишки, Хи Шанг замыкал строй. В конце двадцатиметрового туннеля всех ждало незабываемое зрелище: внутри горы находилась огромная пещера с озером примерно в тридцать квадратных метров посередине. Пещера была хорошо освещена духовными камнями, цвет которых менялся от светло-голубого до тёмно-синего. По краям от входа расположились две лестницы, ведущие на этаж выше. Седьмой залюбовался увиденным, но не забыл, что нужно делать дальше старейшине.
— Учитель Лу Шан должен был вам объяснить, как проходит посвящение, но я напомню. Первым делом подни́митесь на второй этаж – там будет пять бассейнов. Вы должны омыться в каждом из них, пока горит палочка ладана. После этого спу́ститесь на первый этаж и окунётесь в духовном озере. А теперь идите, — Ли Сяолун махнул рукой, отправляя детишек в небольшое путешествие.
— Шиди, а ты умеешь ладить с детьми.
— Думаешь? Мне всегда казалось, что они меня недолюбливают.
— Быть такого не может.
— Скажи это Ха Жуну, который пытается уйти в путешествие, лишь бы не видеть меня, — Ли Сяолун тихо засмеялся, вспоминая вечернюю реакцию юноши.
— Если ты не хочешь, чтобы он уходил, я могу с ним поговорить.
— Оставь его. Каждый должен найти свой путь. А теперь давай окунёмся, всё же нечасто удаётся побывать в столь прекрасном месте.
— Хорошо.
Мужчины подошли к озеру. Старейшина скинул чёрную накидку и погрузился в воду, которая приятно холодила тело. Хи Шанг, сняв верхние одежды, окунулся вслед за Ли Сяолуном. Они наслаждались обстановкой и беседой, а богатая духовной энергией вода, мягко окутывая их тела, успокаивала. Они почти потеряли счёт времени, но неожиданно из равновесия их вывел громкий крик, вслед за которым на озере поднялся сверкающий фонтан брызг. Ли Сяолун потерял чувство спокойствия и расслабленности, а Хи Шанг быстро нырнул под воду. К тому времени, как старейшина мог что-то понять, глава уже вынырнул из воды, держа на руках ребёнка. Он вынес мальчика на берег и начал проверять дыхание. Ли Сяолун, удивлённый происшествием, всмотрелся в лицо малыша, узнавая Яо Юншэна.
Седьмой предположил, что виновниками его неожиданного падения вниз стали другие дети, – это вполне нормальное развитие сюжета для главного героя. Беспокоило только одно: Яо Юншэн не мог быть этим самым главным героем – правда, если… Седьмой не упустил какую-то деталь…
Эта самая деталь в скором времени проявила себя.
Хи Шанг удивлённо вскинул брови, а затем взглянул на старейшину.
— Шиди, почему ты не сказал, что у этого ребёнка мутировавший корень? Ты ведь знаешь, что для таких верхние бассейны противопоказаны.
Тут уже настало время удивляться Ли Сяолуну.
— Что?! У него был корень металла и воды! — отпихнув Хи Шанга в сторону, Седьмой поспешил прощупать духовный корень Яо Юншэна. В этот раз он не чувствовал духовных частиц металла или воды, а ощущал лишь кусающиеся искры молнии, так похожие на стрекочущее электричество из реальности. — И что делать? — спросил он вслух скорее себя, но ответил Хи Шанг:
— Ничего страшного. Позволим ему окунуться в обогащённое духовное озеро, и он восстановится.
В том, что Яо Юншэн восстановится, Ли Сяолун ни капельки не сомневался, но это как раз и было проблемой… Аккуратно взяв ребёнка на руки, старейшина понёс его к озеру.
— Шиди, давай я им займусь.
— Ты – глава! Не позорься, тиская чужих учеников! — Ли Сяолун не постеснялся подколоть друга и в этой ситуации.
Хи Шанг ничего не промолвил в ответ, лишь закатил глаза. Он хотел как лучше – боги знают!
Седьмой вошёл в озеро и, присев на булыжник, полностью погрузил тело ребёнка в воду, оставляя на поверхности только голову. Он внимательно смотрел на лицо мальчика, думая о том, как это ангелоподобное дитя в будущем прольёт реки крови. А кто в этом виноват? Конечно же автор! Авторы всегда создают для героев жанра сянься печальное и трагическое прошлое, заставляя их расти в страданиях, – это предпосылка к будущей беспощадности и жестокости главного героя.
Тут реснички Яо Юншэна чуть дрогнули, а веки приоткрылись.
— Проснулся? — мягким голосом спросил Ли Сяолун, после чего почувствовал, как тельце в его руках напряглось. — Сам виноват в собственных страданиях, но я не стану тебя упрекать.