Монах потёр на груди ожерелье из больших орехово-бурых бусин, затем достал из рукава чётки и начал медленно их перебирать. Взгляд тёмно-карих глаз переместился со старика на городские ворота, а дальше на небо, нависшее над горами. В самой верхней части хаотично метались ветра, будто бы волны разбивались о скалы. Чтобы заметить такой неестественный для природы феномен, нужно быть не только внимательным, но и иметь некоторую близость с элементом ветра. Пилигрим задумчиво склонил голову, пытаясь понять, кто и зачем поставил столь большой барьер в горах вблизи города. Недалеко от того места, где находилось невидимое ограждение, сгущались тяжелые свинцовые облака. Они постепенно собирались в огромную зловещую тучу, медленно плывущую по направлению к барьеру. Монах заметил это в тот момент, когда телега подкатила к воротам и его окликнул стражник:
— Достопочтенный брат-настоятель! Этот страж приветствует вас от имени Пинъяо.
Тот улыбнулся и кивнул головой. Он не был незнакомым человеком в этом городе: путешествуя по континенту, раз в несколько лет путник возвращался сюда, чтобы проведать своего давнего друга. Учитывая то, что монахов очень жаловали на всём континенте, а лицо пилигрима было знакомо многим горожанам, его приветствовали как уважаемого гостя – даже не брали платы за вход.
Благодаря хорошей репутации попутчика, старый возница также удостоился привилегии и проехал бесплатно. Сэкономив столько денег, он был очень счастлив и начал болтать ещё оживлённее, будто до этого недостаточно усердно молол языком. Что касается монаха, то он спокойно пропускал каждое слово мимо ушей, придерживаясь молчаливого образа своих собратьев и изредка качая головой. Они спокойно доехали до центра города, где и распрощались.
Путник, поблагодарив старика, медленно пошагал вдоль улицы и, дойдя до невзрачного переулка, свернул вглубь, а спустя ещё несколько завитков вступил в район бедняков. Уже много раз проходя по этим местам, он быстро добрался до старой лачуги и постучал в дверь. Через некоторое время она со скрипом приоткрылась, выпустив наружу чёрную макушку и два ярких глаза.
— Сяо Фан, давно не встречались, — монах нежно улыбнулся, увидев настороженного подростка, – тот всегда отворял дверь в одной и той же манере: словно пугливый кот, почуявший посторонних.
Стоило парнишке рассмотреть пришедшего, как он сразу же просиял, выбежал из дома и бросился к нему с объятиями. Монах, позволяя Сяо Фану проявить свою привязанность, гладил кипу его растрёпанных смоляных волос.
— Дядюшка-монах, почему тебя так долго не было? Я уже практически забыл, как ты выглядишь! — обиженно проворчал паренек.
— Ну-ну, давай для начала войдём.
Тот неохотно отпустил гостя, и они прошли в дом, где их поджидали ещё несколько детишек. Некоторых монах уже знал, а других видел впервые.
— Здравствуйте, — поприветствовал он всех.
Кроме встречавшего, остальные дети не проявили ни радости, ни инициативы – лишь вежливо поздоровались в ответ. Мальцы, знакомые с ним, подошли ближе, а другие остались наблюдать в стороне.
— Дядюшка, ты принёс подарки?
— Ах, расскажи, где в этот раз путешествовал?
— Хорошо-хорошо, я принёс вам подарки, и истории у меня имеются интересные. — Монах отвязал мешочек с пояса. — Сяо Фан, возьми и подели между всеми.
Парнишка, забрав мешочек, повёл ребятню в большую комнату, откуда сразу донеслись детские весёлые голоса и смех. Хоть они и хотели поскорее услышать истории гостя, они также знали, что ему нужно сначала встретиться с дедушкой, поэтому не стали проявлять нетерпение. Разделить подарки тоже было важно!
Проводив детишек взглядом, монах вернулся в небольшой тёмный коридорчик, толкнул хорошо скрытую дверцу и вошел внутрь. Не то чтобы эта комната была какой-то секретной или важной, просто хозяин хотел сделать дверь менее броской – не каждый гость должен её видеть.
— Мой старый друг, я вернулся.
— Хм, на этот раз ты припозднился. Я уж думал, ты помер, — старик ворчал, однако взгляд его был мягким и дружелюбным.
Комнатка, очень скромная по размеру, вмещала лишь книжный шкаф, узкий письменный столик да пару стульев. В углу, между шкафом и стеной, стоял скрученный матрас – по-видимому, здесь не только работали, но ещё и отдыхали.