Старика, в отличие от монаха, больше волновала предыстория юных заклинателей. Павший Доктор заметил в теле детишек странную энергию, хотя из-за своего недуга не смог выяснить ничего стоящего. Тем не менее это не значило, что он был совсем несведущим: прочитав запись на пожелтевшей бумаге, он уловил связь с ядом Гу. Не то чтобы этот яд был редкостью (о нём знали многие заклинатели), просто действие зелья на этот раз было несколько иным. Будучи Божественным Доктором, в прошлом старик изучал не только возможности спасать жизни, но и способы их забирать. В своё время ценность его научных открытий была столь высока, что в молодости он был известен больше как Учёный Тысячи Ядов. Если бы не одна судьбоносная встреча, возможно, сейчас его звали бы не Павшим Доктором, а Владыкой Ядов. Однако всё это осталось позади. Всё, за исключением врагов и знаний. Хоть сейчас старик не варил зелья и не разрабатывал новые виды ядов, всё же он мог многое о них поведать.
Вспоминая записи на пожелтевшей бумаге, Павший Доктор пытался найти закономерность между своими знаниями и этим посланием, но понял лишь одно: силы, стоящие за уничтожением маленькой секты, были выше, а их замыслы – сложнее, чем он мог себе представить. Ещё до того, как монах пришёл навестить его, старик принял решение следить за всем происходящим с особой бдительностью. Наблюдая за детьми несколько дней, он пришел к выводу, что ученики Свежих Ветров долго не проживут. Будь у него возможность, Павший Доктор попробовал бы помочь – увы, сейчас он и сам находился одной ногой в могиле. Позволить своим подопечным привязаться к юным дарованиям он также не мог, поэтому-то и попросил своего друга забрать детишек к горе.
Конечно, было опасно оставаться в этом месте после того, как старик встретился с Ли Сяолуном и узнал секрет Свежих Ветров, но бежать и прятаться не было смысла. В нём ещё жила надежда излечиться, но уже не такая сильная, чтобы усложнять свои последние дни беготнёй, – Павший Божественный Доктор решил окончательно положиться на судьбу.
На просторной поляне монах вдруг остановился. Перебирая чётки в руке, он прищурил глаза, с сомнением глядя вперёд. Барьер, нависавший над горой, лопнул как мыльный пузырь, и вся собравшаяся над ним тёмная энергия хлынула вниз. Монах не боялся опасности или неизвестности, однако сейчас у него появилось странное чувство. Чтобы подтвердить свои подозрения и узнать, что происходит, нужно было ещё немного понаблюдать за ситуацией, продолжив идти.
Неожиданно он перестал перебирать чётки и впервые за всё время пути отвёл взгляд от горы себе за спину. Вроде никаких признаков чужого присутствия, но монах имел необычную чувствительность ко всем видам энергии, особенно злой. Бегло осмотрев поляну, он пошел вперёд.
Дети не смели и не хотели в очередной раз безуспешно задавать дядюшке-наставнику вопросы. Они, смиренно проследив за его взглядом на гору, затем за спину и вокруг, не заметив ничего необычного, смущённо переглянулись и решили сделать вид, будто ничего не произошло.
В отличие от учеников Свежих Ветров монаху было достаточно одного взгляда, чтобы обнаружить двух попутчиков. На поляне особо негде спрятаться, что усложняло слежку, но эти двое были профессионалами в скрытности. Если бы не его уникальное чутье, пилигрим вряд ли засёк бы их, однако он не понимал, почему за ними следят. Может, совпадение? или же нечто другое? Наученный жизненным опытом, он не стал надеяться на лучшее. Будь он сейчас один, то попытался бы сбежать, но с ним были дети. Хоть его друг и сказал, что у ребятишек нет шансов на выздоровление и их жизненная сила медленно утекает, монах не мог быть столь хладнокровным, чтобы бросить их и лишить последней надежды на будущее.
Медленно шагая вперёд, он тихим спокойным голосом произнёс:
— За нами слежка. Когда я скажу – бегите и не оглядывайтесь.
Дети слегка вздрогнули от неожиданности: с тех пор как они покинули город, дядюшка-наставник заговорил впервые. Удивлённо вскинув головы, они не сразу поняли, что он им сказал. Ван Ке хотел было обернуться, чтобы осмотреть пройденный путь, но Цао Кун и Лей Хи сразу догадались о глупости своего товарища. Мальчик быстро положил руку на плечо толстяка с одной стороны, а девочка взяла его под локоть с другой. Сначала Ван Ке растерялся от их действий, но тут же смекнул, что чуть не оплошал. Толстяк с благодарностью посмотрел на друзей и почувствовал себя увереннее.
Монах, боковым зрением наблюдая за этой сценой, слегка приподнял уголки своих тонких губ… Когда-то он тоже был глупым ребёнком и лишь благодаря верным товарищам смог преодолеть многие трудности, не совершив непоправимых ошибок. Иногда ему хотелось вернуться в те времена обучения в храме, веселиться со всеми, слушать ворчание старых монахов и беззаботно проводить дни, а не путешествовать по столь огромному опасному миру в одиночку. Жаль, что воспоминания остаются не более чем росчерками памяти, и всё же они становятся ценным сокровищем в потоках времени, ведь былого не возвратить…