— А я, значит, могу? — недовольно пробурчал Ха Жун.
Ли Сяолун сделал вид, что не слышал этого ворчания. Было бы слишком сложно всё объяснить, если бы он сейчас сцепился с помощником в словесной перепалке.
— Старейшина Ли, тогда возьмите этого непочтенного в ученики! — Яо Юншэн отказывался сдаваться.
— Я не беру учеников.
— Тогда позвольте этому непочтенному быть вашим помощником.
— Я отказываюсь губить твой талант!
— Если этот ученик так талантлив, то возьмите его в ученики.
— Я не хочу.
— Тогда этот ученик готов потратить свой талант и стать вашим помощником.
— Я не хочу, — Ли Сяолун надулся и сложил руки на груди.
Он всегда верил, что с малышнёй легче найти общий язык, нежели со взрослыми, но оказалось всё иначе. Неудивительно, что многие люди не любят иметь дело с детьми – они были слишком упрямы и нелогичны. Так думал старейшина, в то же время Яо Юншэн думал похоже, но уже о Ли Сяолуне.
— Этот ученик не покинет Северную Лань Хэпин. Старейшина, этот ученик будет добиваться того, чтобы стать вашим помощником либо учеником. Пока вы не согласитесь, этот ученик останется внутренним учеником вашей школы, — глаза мальчика были полны упрямства.
— Ты не добьёшься успеха в моей школе. Разве ты не можешь принять моей заботы и стать учеником главы?
— Этот ученик хочет стать учеником старейшины.
— Глупый ребёнок! Уходи и не приходи ко мне потом плакаться! Я не стану помогать тебе больше. Глупый ребёнок! — Ли Сяолун встал и поплёлся к себе в хижину, постоянно приговаривая: — Глупый ребёнок! какой же он глупый! кошмар, насколько глупый!..
Конечно же Седьмой так не считал на самом деле, он просто не знал, как ему стоит выразить собственную беспомощность.
Ха Жун проводил мастера жалостливым взглядом, а затем, не стесняясь, налил себе чаю.
— Шиди, знаешь, я редко с ним соглашаюсь, но сейчас, думаю, старейшина прав. Почему бы тебе не стать личным учеником главы? Ты получишь лучшие ресурсы для совершенствования, хорошие артефакты, а также честь и почёт.
— Не знаю. Раньше, я бы согласился и был бы очень счастлив от такой возможности, но сейчас я могу думать только о старейшине Ли Сяолуне как о своём лаоши.
— У тебя дурной вкус. Старейшина Ли Сяолун вредный, капризный, ленивый и неприятный. У него из плюсов только его лицо и талант. Я ни за что не стал бы его учеником, если бы у меня был выбор.
— И всё же… он кажется хорошим человеком. Разве не так?
— Вот тут не найду что сказать. Однако, если ты хочешь стать его учеником, то сделай это до того, как вернётся Фань Юйлань.
— Фань Юйлань?
— Он боготворил старейшину Ли Сяолуна, когда был в твоём возрасте. Но когда старейшина скрылся в уединении, то Фань Юйлань потерял всякое здравомыслие. Хотя он и до этого был не совсем сдержанным, но после долгой разлуки со старейшиной стал совсем странным.
— Почему?
— Кто знает правду? Но говорят, это любовь.
— Любовь? Разве это не мужское имя? — Яо Юншэн нахмурился.
— Забудь. Старейшина Ли Сяолун слишком красив, чтобы люди перестали на него смотреть. Это сейчас он утратил большую часть шарма, а вот раньше, если бы ты только его видел…
Юноша закатил глаза, мечтательно думая о тех временах, когда Ли Сяолун носил белоснежные наряды, а его волосы длинным чёрным шёлком спадали вдоль спины. Весь внешний вид и аура кричали о его божественном происхождении. Яо Юншэн хмуро наблюдал за тем, как лицо Ха Жуна преобразилось, показывая влюблённую глупость, и почувствовал странное раздражение. «Красив? Красив…»
С того дня Пик Северный Лань Хэпин вновь оживился. Яо Юншэн приходил каждый свободный промежуток своего времени. Первым делом он приветствовал старейшину, а затем скрывался с Ха Жуном в кабинете. Ли Сяолун не прекращал ругаться, постоянно показывая всем своим видом недовольство и неодобрение. Сначала он пытался прогнать Яо Юншэна, но ему быстро надоело проявлять агрессивные попытки, которые не давали совершенно никакого результата. Седьмой вечно чувствовал себя уставшим, оттого что приходилось изображать злого и вредного старикашку. Постепенно эти его попытки перешли в обычное ворчание и неодобрительно брошенные взгляды. А ещё некоторое время спустя он перешёл в стадию игнорирования главного героя.
Между тем, пока пробегали дни, а Яо Юншэн находился в подмастерье у Ха Жуна, Ли Сяолун разгромил комнату для медитаций, полностью переоборудовав её для экспериментов. Свои некомпетентные действия он обосновывал тем, что медитировать можно везде, а вот чтобы что-то создавать, нужна крыша. Объяснение было так себе, но он в это верил, что и оказалось самым главным аргументом для него. Иногда старейшине надоедало копаться в земле или лентяйничать, попивая чай, тогда он закрывался в той комнате, теряя счёт времени. К подобному Ха Жун привык уже давно, а вот Яо Юншэн часто вскакивал от испуга.