Яо Юншэн удивлённо расширил глаза, наблюдая за тем, как старейшина, гордо задрав подбородок, нахваливает сам себя. Мальчик не мог отвести взгляда от человека, который был похож на ребёнка больше, чем он сам.
— Попробуй это, — Ли Сяолун придвинул к гостю чашу с розовыми шариками размером с грецкий орех.
Яо Юншэн не решался взять предоставленные ему угощения и хотел отказаться, но, заметив выжидающий взгляд хозяина, всё же неуверенно взял один шарик и поднёс к губам. Маленькое угощение было мягким и пахло приятно, поэтому мальчуган забыл об осторожности и откусил кусочек. Когда эта самая мягкость коснулась его языка, он почувствовал, как его скулы сводит. Он тут же хотел выплюнуть отраву, но под пристальным взглядом старейшины не осмелился этого сделать.
— Ну как тебе? — в голосе Ли Сяолуна слышались плохо сдерживаемые нотки ожидания – казалось, он искренне угощал ребёнка «сладостями», а не пытался его отравить.
Яо Юншэн проглотил кусочек и поспешил запить чаем. Вкус этого угощения было не описать, после него даже язык онемел.
— Старейшина, что это? — спросил мальчик, стараясь не раскрыть своих истинных ощущений.
— Вкусно, не так ли? Я сам это сделал! Всё на моём поле пригодно для употребления, а если правильно смешать, то можно и сладости приготовить! — вновь возгордился Ли Сяолун.
Яо Юншэн хотел спросить, пробовал ли старейшина то, что сам только что назвал «вкусным», но не был столь глупым, чтобы отказываться от положительных баллов на свой счёт.
— М-м, да, вкусно…
Ли Сяолун скосил взгляд на мальчика, наблюдая за тем, как весь его внешний вид становится угрюмее с каждой минутой. Бог видел, он не хотел глумиться над этим ребёнком! Конечно же, он не был столь толстокож и глуп, чтобы не знать истинного вкуса им же приготовленных угощений. Вкус этих маленьких розовых шариков был настолько мерзким, что он блевал целый час, после того как попробовал. Причина, почему он не избавился от них сразу же, а потом ещё и Яо Юншэна угостил, заключалась совсем не в его плохом характере. Смесь трав, использованных для приготовления шариков, создавала ужасное вкусовое сочетание, зато очень хорошо дополняла в восстанавливающем плане: травы помогали очистить кровь и ускорить заживление ран. Из подобной смеси, добавляя масло, делали лечебные мази, но иногда бывали травмы, которые невозможно излечить, наложив только мазь на кожу.
Хоть Седьмой и играл роль вредного старикашки, а также не хотел иметь ничего общего с главным героем, он не мог смотреть на то, как обычный маленький ребёнок страдает. К слову, в нём сражались два демона, один из которых стоял на том, чтобы избавиться от главного героя и не иметь с ним ничего общего, другой требовал заботы для мальчика, убеждая, что его роль злодея никак не должна влиять на человечность. Седьмой знал, что чем больше Яо Юншэн мозолит ему глаза, тем сильнее он будет сдавать собственные позиции. Именно поэтому он делал всё возможное, чтобы отвадить от себя ребёнка, но в итоге просто начал прятаться от него как самый настоящий трус. В дополнение ко всему он узнал, что был довольно слаб к детям, особенно к таким жалким и милым, как Яо Юншэн. Это ещё больше заставило бороться его внутренних демонов.
Мальчик опустил голову ниже, оголяя заднюю часть шеи и открывая тёмно-фиолетовый синяк. У детей, которые ещё не сформировали Золотое ядро, волосы были короткими, отращивать их не разрешалось. Именно из-за этого все мелочи, скрываемые под волосами, сейчас легко было заметить. Ли Сяолун осмотрел синяк, а затем увидел глубокий порез на маленьком ушке. Старейшина сощурил взгляд, в котором блеснула ярость. Этот порез и синяк были свежими, а значит, кто-то продолжал доставать ребёнка даже после того, как тот начал ходить к нему на Пик. «Это было смело с их стороны!» — в душе прокричал Седьмой, обуздывая гнев. У него начинало болеть сердце, когда он видел следы жестокости на невинном теле ребёнка. Именно поэтому он и не любил находиться к Яо Юншэну близко, потому что всегда видел эти следы на его теле!
Седьмой сдерживался, убеждая себя в том, что такова судьба главного героя и он не должен встревать, однако чем чаще он видел этого ребёнка, тем больше начинал к нему привязываться. Седьмой переживал, что в будущем не сможет закрывать на всё это глаза и взорвётся. Когда это произойдёт, сумеет ли он обеспечить защиту и хорошую жизнь главному герою, которого по пятам преследуют несчастья? Или же он сам раньше времени скончается от тех же несчастий, что достают Яо Юншэна? Седьмой взглянул на бледно-серую кожу ребёнка, затем на его красные потрескавшиеся губы и остановил взгляд на глубоких чёрных глазах. «Хорошо, что он не плачет, иначе я бы сразу сдался». Яо Юншэн чувствовал, как на него пристально смотрят, но не решался взглянуть на старейшину, ему казалось, что с ним не стоит сейчас встречаться глазами.