— Допивай чай и уходи, — холодно произнёс Ли Сяолун, поспешив покинуть это место.
Мальчик услышал холод в словах старейшины, не понимая, чем разозлил того. Он посмотрел на спину мужчины, который одним движением руки очистил себя, и почувствовал горечь. «Что я вообще тут делаю?» — промелькнуло у него в голове. Яо Юншэн не спешил уходить, а медленно пил чай. Он не хотел спускаться с вершины, потому что здесь чувствовал себя в безопасности, даже притом, что его всегда отвергали. А там… там было слишком много врагов.
Яо Юншэн уже два года находился в секте Поднебесный Юйлун, из них первый год он провёл на Пике Южный Лань Хэпин, а затем его изгнали в Северный Линь Хэпин. Сначала он думал, что ничего не изменится, но всё оказалось ещё хуже, чем он мог предполагать. Здешние ученики не приняли его. Впрочем, это нормально, ведь изгоняют с горы только тех, кто очень серьёзно провинился. В его же случае он просто надоел Ли Цзиньхуа.
Следующий год с ним обращались как с отбросом: ученики презирали, учителя не замечали. Он уже ничего и не ждал, только старался выжить и сформировать Ядро. Ему нужно было немного времени, чтобы это сделать и покинуть гору, отправившись в путешествие. Он уже со всем смирился, когда вдруг появился старейшина Ли Сяолун. Мужчина был одним лицом с ненавистной Ли Цзиньхуа, поэтому мальчик сразу же затаил и на него злобу, но уже чуть позже от неё остался лишь слабый отголосок.
Ли Сяолун был необычным до мозга костей, но каждая его странная чёрточка притягивала всё больше и больше к самому человеку. Яо Юншэн не сразу понял это, но осознание пришло неожиданно. Когда старейшина пообещал решить вопрос с его проблемами, мальчик не смел довериться, но тот снял с него все подозрения о воровстве и очистил его имя. Тогда-то и появились первые признаки привязанности, но не успела эта симпатия укорениться, как Ли Сяолун передал его судьбу в руки главы. Яо Юншэн знал, что такая возможность – шанс один на миллион, но не был рад. Зачем ему глава, когда он уже выбрал человека, которого видит учителем?
Мальчик наблюдал, как спина старейшины скрылась за домом, а в душе его нарастала пустота. Почему этот человек такой упрямый? Он, Яо Юншэн, обладал духовным корнем молнии – любой захочет взять его в ученики, так почему этот человек отвергает его? Ему всё равно, что он убил своего ученика, эта старая история его не касается. Если бы старейшина принял его, то они могли бы написать новую, верную и более захватывающую историю ученика и учителя!
Яо Юншэн придержал свою голову рукой, казалось, его мысли были слишком смелыми. Это из-за того, что он сегодня неважно себя чувствует? Мальчик поставил чашку на стол и встал. «Нужно пойти и отдохнуть», — подумал он, вялой походкой направляясь к дорожке, ведущей вниз.
В это время Ли Сяолун выглянул из-за угла хижины, провожая ребёнка обеспокоенным взглядом.
Примечания:
Маленький театр.
Ли Сяолун, чумазый и без сил, садится в кресло, наливает пиалу чая и наслаждается отдыхом.
Из хижины выходит Яо Юншэн, издаёт крик ужаса и падает в обморок.
Зрители (аплодируя). Вау! Старейшина Ли Сяолун – истинный злодей!
Ли Сяолун (который просто отдыхал). ...
Глава 8. Жар, подозрения и коварный план
Впервые за долгое время Ха Жун, придя на вершину Северной Лань Хэпин, увидел старейшину, облик которого заставил замереть и не дышать. Ли Сяолун сидел в своём излюбленном кресле, которое всегда считал очень удобным, и не мог расслабиться. Его спина была напряжена, но со стороны казалась вытянутой струной: ровной, гордой и властной. Его конечности были ожесточены, но создавали картину грациозности и лёгкости; лицо накалено, но выглядело так, будто сверкающий нефрит на вольном ветру; глаза же смотрели далеко вдаль, заставляя окружающих тонуть в их возвышенности и отчуждённости.
Ха Жун коснулся своей груди, где сердце неистово колотилось. Он не мог свободно лицезреть столь божественный вид Ли Сяолуна. На фоне подобной красоты даже солнце и луна меркли. В этот момент он даже забыл, что перед ним находится всё тот же мерзкий старикашка, который эксплуатирует его день изо дня, а также травит ядом под названием «чай».
Мастер почувствовал на себе взгляд и повернулся.
— Ха Жун, ты пришёл, — произнёс он умиротворённым голосом, хотя внутри не был так спокоен, каким казался.