— Старейшина Ли, не могли бы вы не называть меня по имени столь небрежно? — выходя из транса, немного раздражённо попросил юноша.
Ли Сяолун, пропустив мимо ушей верное замечание, отвернулся, продолжая смотреть вдаль. Могло показаться, что он думает о чём-то великом, однако это было не так. На самом деле он очень переживал кое о чём, а точнее – кое о ком. Ему всю ночь не давали покоя побои Яо Юншэна, его болезненный вид и истощённая духовная энергия. Но даже если он и переживал, то не мог легко признаться в этом, – Седьмой был очень упрям. Продолжая пялиться в пустоту, он ждал прихода Яо Юншэна, намереваясь с ним серьёзно поговорить. Он всё ещё не был согласен взять того в помощники или ученики, но больше не мог делать вид, что не замечает жестокого обращения с ребёнком.
Сегодня старейшина был полон решимости заставить мальчика покинуть Лань Хэпин. Он не будет пытаться выяснить, кто издевается над ним, потому что это бесполезно: Яо Юншэн – тот тип героя, который никогда не станет жаловаться, а затаит обиду, чтобы в будущем отомстить. По некоторым странным причинам Седьмой уже записал себя в чёрный список главного персонажа, по этим же причинам он ещё больше хотел держать ребёнка подальше от себя, поэтому пришёл к выводу: сделать какое-нибудь доброе дело и дистанцироваться.
Ли Сяолун сидел в одной позе с самого утра – встретив Ха Жуна, и до самого вечера – распростившись с Ха Жуном. Юноша был озадачен такой странностью с его стороны, но, чувствуя слишком большую пропасть между ними, не решился спросить, в чём дело. Именно тогда он и понял, что из-за игривого поведения Ли Сяолуна совершенно забыл, что тот был настоящим старейшиной и имел огромную власть и силу. Когда помощник прощался с ним, намереваясь уйти, лорд повернулся к нему и спросил отстранённым голосом:
— Яо Юншэн сегодня не пришёл?
Ха Жун удивился, что старейшина спрашивает про мальчика. В мыслях юноши для Яо Юншэна не было и шанса, чтобы к нему проявили интерес.
— Нет, старейшина.
— Почему?
— Прошу прощения, этот ученик не может знать.
— Разве ты не обучаешь его работе?
— Как и говорит старейшина, этот ученик обучает его некоторым вещам, но на этом всё.
Седьмой нахмурился. Могло ли это значить, что вне его кабинета Ха Жун и Яо Юншэн не контактировали? Получается, ребёнок до сих пор остаётся один – без друзей и поддержки?
— Ха Жун.
— Да, старейшина.
— Я разочарован в тебе, — мастер отвернулся, уложил голову на руку и прикрыл глаза, всем своим видом показывая, что ему больше не о чем разговаривать с помощником.
Ха Жун испытал потрясение: что он сделал не так? И раньше он пререкался со старейшиной Ли, дерзил ему или перечил, но тот всегда относился к этому спокойно. Тогда почему сейчас он столь холоден к своему помощнику? Была ли причина в Яо Юншэне? В душе юноша начал раздражаться и негодовать. Плотно сжав губы, он не знал, что делать.
— Иди, — Ли Сяолун заметил, что Ха Жун не шевелится, и решил дать тому толчок, задав направление.
Помощник поклонился и поспешил уйти. Внутри он не мог даже возмущаться, но уже решил, что завтра не навестит старика, – он тоже может разочаровываться, вообще-то!
Стоило Ха Жуну покинуть вершину, мастер быстро открыл глаза и распространил Ци. Убедившись, что никого нет поблизости, он быстрым шагом направился вслед за ним, намереваясь спуститься во внутреннюю часть Северной Лань Хэпин. На дворе уже стемнело, поэтому учителей не было видно: ночь – это то время суток, когда совершенствующиеся предпочитали либо отдыхать, либо медитировать. Он прошёл мимо их домиков, затем вошёл в область проживания старших учеников. Кое-где горели огни, но в основном лишь яркая луна освещала дорожки. Иногда старейшина встречал на пути учеников, но благодаря своим способностям умело их обходил. Ему понадобилось немного времени, чтобы добраться до жилой застройки, предназначенной для проживания младших учеников. Хижины были близко расположены друг к другу, напоминая сектор общаги. В комнате жили по двое учеников.
Ли Сяолун попытался с помощью духовной энергии заглянуть в комнаты, но его умения не хватало, чтобы распознать личности детей, лишь их положение и количество. Седьмой нахмурился: где он должен искать Яо Юншэна? да и зачем вообще сюда припёрся на ночь глядя? Он был не в духе: всю ночь и весь день переживал, думал, ждал, а в итоге мальчишка так и не пришёл. Седьмой хотел поворчать на ребёнка чуть больше, но понимал, что это было глупо. Если бы только вчера он не вышел из комнаты и не наткнулся на Яо Юншэна, тогда бы не увидел тот синяк и порез на ухе, не заметил бы его плохое состояние. Во всём виной его неудача – и вот сейчас Седьмой на пике своего переживания! Даже уговоры о том, что главному герою ничего не сделается, не могли его убедить.