Старейшина присел на край кровати и приложил руку ко лбу ребёнка – тот был слишком горячим. Здесь нужен доктор. Седьмой не знал, что можно сделать в подобной ситуации, но ожидание его тяготило, поэтому он вспомнил некоторую первую помощь из реальности. Найдя тазик, он налил в него холодную воду, затем отыскал стопку лоскутков и уселся около мальчика. По старой схеме он намочил лоскут, затем отжал его и положил ребёнку на лоб. Подобное действие повторялось каждые пять минут, так как ткань быстро нагревалась. Он сделал около десяти заходов, прежде чем к нему ворвались глава и старейшина Цжу Цзяньпин.
— Шиди, что случилось? тебе плохо? где-то болит? — не успел Хи Шанг спуститься с меча, как уже кричал на весь Пик, совершенно не заботясь о собственном лице.
Ли Сяолун кинул на шисюна обиженный и злой взгляд, но быстро смягчился, видя беспокойство на лице друга. Он решил отложить свои претензии до другого времени, но не смог пересилить себя, чтобы как-то проявить дружелюбие к человеку перед ним, поэтому решил его игнорировать.
— Старейшина Цжу Цзяньпин, рад видеть вас. Прошу, зайдите внутрь, — хозяин с лёгкой улыбкой на лице проводил целителя в дом.
Хи Шанг кружил вокруг Ли Сяолуна, стараясь осмотреть его с каждой стороны и найти причину недуга. Эти действия выглядели слишком комично со стороны, из-за чего лицо шиди смягчилось ещё больше.
Войдя в спальные покои, мужчины в недоумении остановились, заметив на кровати ребёнка. Цжу Цзяньпин слегка нахмурил брови, подозревая Ли Сяолуна в нечестивых поступках, но умело взял себя в руки. Хи Шанг, увидев Яо Юншэна, застыл на месте, в его голове крутилось множество мыслей, как плохих, так и хороших, но он не был бы собой, если бы не смог сохранить самообладание.
— Шиди, что с учеником Яо?
— Старейшина, осмотрите мальчика, пожалуйста.
Цжу Цзяньпин не сводил взгляда с ребёнка ещё несколько секунд, после чего решительно заявил:
— Старейшина Ли Сяолун, вы уверены, что мне стоит его осмотреть?
Тот растерялся от категоричности, с которой старейшина его спросил. Казалось, вопрос был обычным, но почему тогда в нём чувствовался очень глубокий и предостерегающий смысл?
— Эм… конечно. Я ведь вас именно для этого сюда и пригласил, — Ли Сяолун продолжил улыбаться, но его тон сменился на неуверенный и скорее вопросительный, подразумевая «Что-то не так?»
— Что ж, вы сами настаиваете… Прошу покинуть комнату, мне нужно внимательно осмотреть мальчика.
Ли Сяолун захлопал глазами, с его натянутой улыбкой подобное действие выглядело до жути странно.
— Тогда полагаюсь на вас, старейшина.
Хозяин покинул комнату. На его лице застыло недоумение. «Что-то не так с Яо Юншэном?» Над этим вопросом ему не позволили долго думать. Стоило ему выйти во двор, как Хи Шанг вновь проявил себя.
— Шиди, что случилось с учеником Яо?
— Откуда мне знать? Если бы я знал, то зачем мне понадобился бы старейшина Цжу Цзяньпин?
— Ты точно не знаешь?
Мастер взглянул на Хи Шанга и ему не понравилось, как тот с сомнением смотрел на него.
— Я что, по-твоему, изводил его? — недовольно буркнул он, намереваясь этими словами выплеснуть своё раздражение, но взгляд главы дал утвердительный ответ на его вопрос, не требующий ответа.
Ли Сяолун потерял дар речи… он не мог поверить, что его считают именно таким человеком. Неожиданно мысли вернулись к подозрительным вопросам старейшины Цжу Цзяньпина и к нему пришло осознание. Внутри него начал подниматься гнев, из-за чего улыбка становилась шире. Всего пара секунд, и лицо Ли Сяолуна натянулось настолько, что казалось – сейчас треснет. Хи Шанг, увидев подобное зрелище, рефлекторно отошёл в сторону, он осознал, что его шиди злится, и пожалел о сказанном ранее.
— Шиди, прости, я всё неправильно понял! Не злись!
— Заткнись! — рявкнул Ли Сяолун, изливая одним словом половину своего гнева.
По своей натуре Седьмой не мог долго злиться, ведь раньше все эмоции были под запретом из-за слабого сердца. Тяжело вздохнув, он направился к нефритовому столику. На дворе стояла глубокая ночь, но благодаря яркой луне вершина хорошо освещалась. Воспользовавшись заклинанием, он в два счёта сделал чай, затем сел в своё излюбленное кресло и стал ждать.
Хи Шанг нервно бросал взгляды в сторону друга, а затем последовал его примеру и налил себе пиалу чая. В следующую секунду, когда он отпил ароматную жидкость, его лицо искривилось: сейчас он уже не выглядел как пример для подражания, скорее походил на невежественного простолюдина, пытающегося подражать аристократам. Отплевываясь, глава с обидой взглянул на старейшину.