Неожиданно пролетели полгода и наступило время турнира. Облачившись в чёрные одеяния и прикрепив на пояс печать старейшины, он вышел из дома, держа в руках меч в голубых ножнах. Последние несколько месяцев он заставлял себя проявить храбрость в борьбе с собственной боязнью полёта на мече. Он уже мог подниматься в высоту на один ли и терпеть страх, а также навёрстывать круги по всей вершине. Сейчас ему нужно было осилить задачу посложнее, но Ли Сяолун верил в себя. В этом ему помогало убеждение, что лучше научиться летать сейчас, поборов собственный страх, нежели добираться по полдня от одного Пика к другому.
Взяв себя в руки и убедив в том, что ничего ужасного не произойдёт, мастер применил заклинание на мече, связал воедино их духовную энергию и поднялся в воздух. Зависнув над землёй в нескольких метрах, он хитро улыбнулся и применил ещё одно заклинание, образующее ветровой барьер, – он не был столь глуп, как другие попаданцы, чтобы лететь и терпеть потоки ветра. Седьмой гордо фыркнул, восхваляя себя как великого и внимательного читателя, а затем задал мечу направление. Раньше он всегда использовал меч для полёта без ножен, считая, что так будет правильно, но постоянные наведывания Хи Шанга привели его к мысли, что можно применять заклинание и на ножнах. Сегодня его попытки оправдали себя. В ножнах было немного сложнее контролировать духовный поток, но зато он мог сидеть и не травмировать свои ягодицы. Стоя, он ещё не так храбро летал, но и положение сидя было неплохим.
Седьмой задумался, почему остальные не передвигаются подобным способом? Сначала он подозревал, что за этим кроется гордость бессмертных, но потом понял, что всё намного проще: в этом положении только и оставалось, что медленно плестись как черепаха. А в положении стоя поток ветра гладко скользил по барьеру в форме струны и не препятствовал скорости, которую можно было хорошенько увеличить, влив немного больше духовной энергии. Но Ли Сяолун не расстраивался, что не сможет добиться большей скорости, он был рад уже тому, что просто сумел совладать с собственным страхом и подняться ввысь.
Медленно паря над горой Лань Хэпин, старейшина с дрожью в конечностях любовался видом внизу. Внутренний двор казался достаточно большим и составлял несколько ли. Домики выглядели сверху как грибы, а детвора – как муравьи. Многие сейчас собирались и спешили покинуть гору, намереваясь быстро добраться до Пика Цзылюцзинь или ещё его называли Гора Пурпурного Жидкого Золота. Седьмой летел достаточно медленно, чтобы рассмотреть маленьких муравьёв под собой, и вдруг среди них он узнал главного героя, что само по себе было удивительно. Мало того, он ещё и застал сцену его притеснения. Зависнув над землёй, Седьмой стал наблюдать, как пятеро ребят окружают мальчишку, а затем один из них заносит руку в ударе. Яо Юншэн стойко принял его на себя, не торопясь дать сдачи, заставляя Ли Сяолуна сжимать кулаки до боли. Он предпочёл бы не видеть подобную сцену, тогда ему не пришлось бы мучиться от угрызений совести. Он думал, что проблемы Яо Юншэна решились в тот момент, когда управляющий согласился о нём позаботиться, но оказалось всё не так-то просто.
Седьмой отвёл взгляд и не мог решиться. Что он должен был сейчас сделать? Покинуть гору, как и планировал, или же сначала помочь мальчику? Человечнее наверняка был второй вариант, но стоило ли ему вмешиваться, ведь скоро они расстанутся на долгие годы? Ли Сяолун ещё раз взглянул в сторону разворачивающегося конфликта и принял решение. Если это в последний раз, то ничего страшного не произойдёт, когда он немного вмешается. Направив меч к столпившимся детям, Седьмой не заметил, что неожиданно переборол страх полёта. Сейчас он был сосредоточен только на одном, а именно на ситуации внизу.
— А что это вы тут делаете, а? — немного кокетливо и добродушно поинтересовался Ли Сяолун, будто совсем не понимал ситуацию.
Пятеро детишек резко обернулись, не пытаясь скрыть раздражения во взглядах. А Яо Юншэн оставался от начала и до конца безразличен. Стоило детям понять, кто перед ними, как они сразу же сменили маски.