Пока слонялся по углам,
Моя беда ходила рядом:
Вокруг двора, вокруг кола,
Напитываясь злобным ядом,
Сверлила душу диким взглядом
И хищно свой момент ждала.
Пока рассвет серел в окне,
Беда, схватив меня за плечи,
Поставила лицом к стене.
А я наивно и беспечно
Смотрел, как некто жребий мечет,
Но не о ризах… Обо мне.
Мой новый день от страха жался
И от сумы не зарекался.
УСТАЛОСТЬ
(Горловский сонет)
И хочется вином залить тоску,
Ты так устал быть менестрелем бойни.
Легко судить смотрящим с колокольни,
И языком молоть словес муку,
Чтоб речь звучала злей и протокольней,
Пока их с высоты не совлекут…
А тут молчишь, накапливаешь злость,
И чувствуешь себя, как в саркофаге,
Пока душа не выплеснет бумаге
Всё то, что в хрупком сердце запеклось,
Не думая о страхе и отваге,
О спице, что вот-вот пронзит насквозь…
И судит век предвзято и сурово
За каждое несказанное слово.
ЗАЖГУ СВЕЧУ
(Горловский сонет)
Зажги свечу и сумерки отступят…
Николай Новиков
Приходит вечер по-октябрьски пресный
И выползает тонкая луна.
Я одиноко пью закат до дна,
И сумерки встают стеной отвесной.
Зажгу свечу — и в памяти воскреснут
Все дорогие сердцу имена.
И вечер вдруг наполнится стихами
И голосами тех далёких дней,
Когда запал души горел мощней,
А сердце чёрствым не было, как камень…
Холст вечера строками, как мазками,
Заполню я, и станет мир ясней.
Зажгу свечу, чтоб те, кто были с нами,
Не растворились в памяти моей.
НЕ РЕЗОН
(Горловский сонет)
Превращая стихи в согласованный шум,
Обречённо ищу подходящее слово.
Но душа, растерявшись, мне снова и снова
Настоятельно шепчет, что я, мол, спешу.
А ноябрь сверлит спину мне взглядом суровым,
Я опять не от печки по жизни пляшу.
Заговаривать сны нынче вышел сезон,
Но шаманят ветра по шершавой бумаге.
Я хотел написать про линялые флаги,
Но от этого страшный рождается звон…
Мне придётся забыть о вчерашней отваге,
Быть «героем не к месту» — уже не резон.
И слова улетают грачиною стаей,
Я во след пепел старых тетрадей листаю.
НЕУLOVEИМОЕ
Я ОСТАЛСЯ
ОДИН
Виктории П-К
Боль души, как тротиловые мегатонны…
Рвётся сердце в моей обречённой груди,
Пожинаю потери свои неуклонно.
Я остался один из семи Симеонов.
Я остался один!
Этой боли мне в душу вколочены сваи,
Плачет сердце, как будто запуганный зверь.
Это время за ворот тоску заливает.
Что мне делать теперь, моя память живая?
Что мне делать теперь?
Говорят: время лечит, но чаще — калечит!
Лишь мгновения мимо сознанья бегут.
Страх терзает меня и хватает за плечи.
Я уже не смогу быть бродягой беспечным.
Я уже не смогу!
В НИКУДА
Здесь не нужен ты, там — никто не ждёт…
Не ходи впотьмах вдоль глухих оград!
Время вздорное голосит: «Вперёд»,
Но в отчаянье ты глядишь назад.
Не поэтому ль никуда не вхож?
Обездолено ходишь гол и нищ,
Сеешь искренность — пожинаешь ложь,
И ведёт твой путь мимо пепелищ.
Нелегко понять, кто есть враг, кто друг,
Бьётся молния сквозь лазурный флаг.
Не порвать никак твой порочный круг,
И гнетёт тебя горький крест бродяг.
ИНОПЛАНЕТНОЕ
Твой пепелац пылится в гараже.
А у тебя на пятом этаже
Лежит медведь с оторванною лапой –
Не цапай, косолапый, гравицаппу.
Прогорклый день отчаянно блажен,
И новые растяжки на меже.
Не сохранить свой мир в яйце-райце,
Ему цена три тысячи КЦ,
Но каины отнимут для войны
И этот мир, и жёлтые штаны.
А ты сиди на золотом крыльце,
Где сплошняком подлец на подлеце.
Уже не избежать напрасных драк,
Замри в поклоне, вставь унылый цак.
Включайся в безымянную игру,
Надеясь, что тебя не заберут…