2. Несколько попутных замечаний о правосудии
3. Посещение тюрьмы
4. Пятый евангелист
5. Fundamentum Regnorum
6. Необходимы законные основания
7. Господин Гесрейтер ужинает в Мюнхене
8. Некоторые замечания по делу Крюгера
9. Жених в арестантской одежде
10. Письмо в снегу
11. «Пудреница»
12. Живая стена Тамерлана
13. Смерть и преображение шофера Ратценбергера
14. Кое-какие исторические сведения
15. Комик Гирль и его народ
16. Свадьба в Одельсберге
17. Заветный ларец Каэтана Лехнера
18. Керамическая фабрика
19. Давид играет перед царем Саулом
20. И все же — ничто не гнило в Баварском государстве
21. Долг писателя.
22. Шофер Ратценбергер в чистилище
23. «Ночные бродяги»
1
В вагоне метро
Вагон номер четыреста девятнадцать берлинской наземно-подземной дороги был в тот час, после окончания работы, битком набит. Одна половина вагона с красными кожаными сиденьями сверкала красным лаком, другая — с деревянными скамьями — желтым. Люди стояли, держась за поручни, стиснутые со всех сторон, прижатые к коленям сидящих. Они толкали друг друга локтями, сжимались, как могли, бранились, извинялись. Один из пассажиров, от которого сильно пахло карболкой, сидел в углу, прислонившись к стене вагона забинтованной головой и прикрыв глаза; какая-то дама посасывала шоколадные конфеты с начинкой, извлекая их из пакетика, другая поминутно роняла то сумочку, то какой-нибудь из бесчисленных свертков. Беспомощный господин в очках, несмотря на все старания, непрерывно толкал соседей, какой-то ловкий жулик обшаривал карман стоявшего рядом, какая-то дама возилась с губной помадой. Две молодые девушки мешали другим пассажирам своими теннисными ракетками, а человек в синей блузе — похожим на пилу инструментом, который, по убеждению большинства, вообще не положено возить в метро.
Весь этот людской конгломерат, хихикая, споря, заключая сделки, флиртуя, распространяя запах духов, с отупевшим видом цеплялся за поручни, в том же механическом ритме, что и сам поезд, шатался и покачивался на крутых поворотах в такт его движению, одинаково щурился, когда поезд из освещенного электричеством туннеля выскакивал наверх, навстречу яркому предзакатному июньскому солнцу.
Многие читали свежие выпуски вечерних газет с фотографиями и огромными, возбуждавшими любопытство заголовками. ПОКУШЕНИЕ НА ДЕПУТАТА ГЕЙЕРА гласил набранный крупными буквами заголовок одной из газет. Другая газета, наоборот, напечатала это сообщение мелким шрифтом и на второй полосе, отведя на первой главное место броскому заголовку: КРУПНЫЕ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ЧИНОВНИКОВ-СОЦИАЛИСТОВ.
Но независимо от крупного или мелкого шрифта читатели обеих газет могли узнать, что пополудни на одной из тихих улиц города Мюнхена трое неизвестных напали на адвоката Гейера и так избили его дубинками, что он, истекая кровью, остался лежать на земле. Преступники скрылись. Первая газета бурно негодовала на то, что в Мюнхене можно среди бела дня безнаказанно напасть на человека, и объясняла одичание нравов попустительством со стороны властей. Вторая упоминала лишь о «легком ранении» доктора Гейера и высказывала предположение, что скорее всего — это акт личной мести. Все, кому известно, сколь вызывающе ведет себя этот адвокат, что вновь проявилось на недавнем процессе Крюгера, если и не оправдают эксцесс, то, во всяком случае, поймут его причину.
Вот каким образом эту новость узнало двадцать восьмого июня большинство пассажиров вагона номер четыреста девятнадцать берлинского метро. «А все потому, — подумал тучный, страдавший одышкой господин, — что слишком уж этот Гейер лез на рожон. Я при своем слабом сердце не мог бы себе позволить подобных вещей. Разумеется, это создает человеку рекламу. Но платить за нее ценой таких волнений — себе дороже». Он вытер мокрое от пота лицо, погладил собаку, которая беспокойно терлась о его ноги, и твердо решил и в дальнейшем держаться от политики подальше.