– Караул! Красота! – каркающие слова она любила. Из кабинета выглянула медсестра Зина и погрозила вороне пальцем:
– Клара! Прекрати шум! Ты не на бульваре!
Ворона притихла, опустила голову на грудь и стала размышлять, как отпереть клетку и улететь на волю. Там ее никто не угощал мясом, не лечил и не гладил по спине. Но там была свобода, вопли ранним утром, когда за каждым окном спят люди. Будить и доставать их Кларе было приятно.
«У каждого живого существа свой смысл жизни, – философствовала про себя Клизма. – У собаки-боксерихи – пугать людей, честных и воров, всех подряд. У вороны – орать и ссориться с подругами, доказывая всем, что она лучше других. А у Рыжика смысл жизни – радовать свою хозяйку». Так думала Клизма, а что в это время думал сам кот, было неизвестно.
Вдруг все люди и животные вздрогнули – кот Рыжик громко чихнул.
– Будь здоров, – сказал говорящий попугайчик, других слов он не знал и был рад, что его высказывание пришлось кстати.
– У моего кота простуда, – вежливо объяснила Клизма, – он не ест, орет по ночам, нервничает.
Клизма не стала говорить, что ее возненавидели соседи. Суворовна стучала в стенку и кричала:
– А ведь была интеллигентная женщина, учительница математики! Но завела этого паразита кота и стала нарушать все правила жизни! Кот орет, как припадочный. Она мечется, как припадочная. На работу не ходит, и ученики исхулиганились.
Суворовна даже треснула кулаком в стену, хотя за этой стеной жили вовсе не Клизма и не Рыжик. Там жили очень молодые и совсем не шумные люди – художник Славик с бородой, перемазанной красками, и его подруга Соня, мечтательная и доверчивая. Славик тоже треснул кулаком в стену, чтобы осадить зарвавшуюся бабку Суворовну. Нежная Соня, его подруга, не понадеялась на свой слабый кулачок и схватила утюг. Она саданула в стену со всего размаха.
– Не бей со всей дури, – ласково остановил ее Славик, – утюг сломаешь.
Но никакие удары не помогли. Рыжик их не слышал, он продолжал рыдать и кидаться на дверь. Клизма поняла: заболел. Утром она втолкнула Рыжика в сумку и кинулась в поликлинику. Оттуда позвонила с мобильного:
– Я в поликлинике, болезнь настигла внезапно, – она не хотела уточнять, что болен кот, а не она сама. Но громко орал попугай и лаяла боксериха.
Завуч Оксана не любит животных, и детей она, впрочем, тоже недолюбливает. Однажды она сказала в учительской:
– Детей обожаю, но только послушных и тихих.
– А такие бывают? – с иронией, прикрытой нежностью, спросила ботаничка Роза. – Тихие и послушные?
– Редко, – признала Оксана и стала чистить мандарин – она постоянно поддерживает витаминами свою нервную систему. – От моих нервов на этой жуткой работе осталась половина.
Роза подумала, что нервы устали от злости, Оксана очень много сердится, ругается и вредничает, любой утомит нервную систему. Но говорить этого Роза не стала – зачем нарываться?
...В то утро Клизма, позвонив Оксане и сообщив, что она в поликлинике, печально добавила:
– В поликлинике очередь. – И это была чистая правда.
Клизма поскорее отключила мобильный, чтобы избежать лишних вопросов. Очередь мяукала, щебетала, хрюкала и даже кукарекала. Кого только не держат люди в своих квартирах. В большом шумном городе обитают канарейки, хомяки, кролики. Поросята в моде. А собаки и кошки живут в домах у людей на правах хозяев.
Клизма вчера была здесь, но Рыжик в последний момент убежал из поликлиники, он передумал лечиться. Насилу она поймала его. А сегодня опять пришла с ним – он кричал, всю ночь беспокоил соседей и сам страдал. Отчего? Надо посоветоваться с врачом.
И вот математичка сидит в коридоре ветеринарной поликлиники, сумку с Рыжиком держит на коленях. Кот истошно вопит, царапает стенки сумки. Она приоткрыла молнию и зашептала в сумку:
– Рыжик, не обижайся, все культурные люди, а также коты ходят к врачам. И разные другие животные тоже лечатся.
Кот высунул голову и осмотрелся. Первое, что он увидел, была голая собака. На ней совсем не было шерсти, зрелище было страшное.
– Лысая! – крикнул Рыжик и спрятался.
Клизме стало стыдно за него, невоспитанного, и она сочувственно спросила:
– Вылезла шерсть? Бедная собачка!
Толстая и важная хозяйка презрительно поморщилась:
– Ничего не вылезла. Австралийская голая, самая лучшая собака для дома. Особенно если у хозяйки аллергия. Ни шерсти, ни чиханья, ни кашля, ни слез. Ах ты моя умница, – она погладила серую кожу собаки. Рука была красивая, в кольцах, а шкура некрасивая.
– Вид жуткий, – девушка с канарейкой отодвинулась вместе со стулом, – страшилище. И птица ее боится, забилась в угол клетки. Не бойся, Катенька.
– Сама ты страшилище, – вдруг произнес спокойный голос.
Многие переглянулись – кто это сказал? У толстой хозяйки совсем другие интонации – взвинченные. Только Клизма сразу поняла: говорила голая собака. На Лунном бульваре гулял пес Степа, он разговаривал, рассказывал анекдоты. Иногда и другие собаки и кошки вступали в беседу. Клизма давно думала, что говорить не так уж трудно. Молчать иногда труднее, особенно на уроке математики. Особенно шестому классу «Б».
Голая собака, которую звали почему-то Пушок, добавила:
– Канарейка – это мещанство. Моя хозяйка так говорит, она умная и тонкая, хотя и толстая.
– Канарейка – мещанство, – повторила за Пушком хозяйка и сверкнула бриллиантами на пальцах, – мне так сказала моя бабушка, а ей сто три года исполнилось в этом году, она мудрая, видела царя и Ленина.
Тут ворона в клетке заявила грубым голосом:
– Собака обязана быть обаятельной, пушистой и не гоняться за птицами на бульваре. А ты Пушок, а смотреть противно, тьфу!
– Она не виновата, – заступился персиковый пес по имени Персик, – я пожилой и во многом разбираюсь. Голая собака не виновата, она просто нерусская.
Все зашумели. Хозяева делали вид, что не слушают своих любимцев, и мирно беседовали между собой. Людям тоже иногда есть о чем поговорить.
– Мой Персик старенький, но любит гулять на стадионе. Далековато, но я вожу. Иду у него на поводу, хотя веду его на поводке. Стадион, конечно, недействующий. Там собачки, коляски с детьми.
– Все развалилось, – старичок, на вид добрый, говорил сердито, – и спорт, и культура, и образование.
Тут же попугай, старый и облезлый, добавил:
– Все развалилось – и медицина, и транспорт, и уважение к старым! – Попугай успевал беседовать и с людьми, и с животными. – Кризис экономики! Хотя цены на нефть высокие! Загадка природы!
– А я люблю пушистых кошечек, – вдруг вступил в беседу кот Рыжик. Клизма смущенно закашлялась, чтобы заглушить его нахальное заявление. Но все услышали. Если хочешь, чтобы не слышали, всегда услышат.
Распустившийся Рыжик мечтательно поднял зеленые глаза к потолку и мурлыкнул.
Очередь двигалась довольно быстро. Клизма не успела устать от ожидания, тем более это была веселая очередь – болтал попугай, голая собака отбрехивалась от подковырок, канарейка пела громко, черепаха спала на капустном листе, расстеленном на коленях ее хозяйки. Лист был обгрызанный – черепаха успела позавтракать прямо в поликлинике, и капустный лист стал похож на зеленый платочек с бахромой.
– Следующий, пожалуйста, – пригласила медицинская сестра с острой мордочкой. Она была похожа на лису. «Лисичка-сестричка, – вдруг подумала Клизма. Сестричка ей понравилась. – Почему в ветеринарке у всех добрые лица? – И тут же ответила сама себе с математической логикой: – Потому что любить чужих животных готов не всякий, а только человек богатой души».
– Чаю хочешь? – спросил маленький зеленый попугайчик. – Чаю хочешь? – Клетка стояла на окне кабинета, попугайчик не лечился, а лечил – его мирный вопрос про чай успокаивал любого пациента.
– Спасибо, не хочу, – отозвался из сумки Рыжик. Клизма оглядела кабинет: за столом сидел врач, похожий на медведя – коричневый свитер под синим халатом, широченные плечи, уши торчком. Мишка из сказки.